— Может быть, не только к шумерам. На Земле есть немало загадочных следов посещения ее гостями из космоса, — пояснил Даль и добавил: — Вот они, японские «догу»!..
— Как была бы счастлива Эра! Помогите же мне пробудить ее!
— Я только недоучившийся инженер, но я готов лететь с тобой к «Хранилищу Жизни». Попытаемся привести в действие автоматы, — предложил Даль.
Галактион Александрович вмешался:
— Не следует ничего предпринимать. Лучше всего спуститься с нашим гостем на поверхность Марса и найти там место, где можно начать археологические раскопки.
— Раскопки? — нахмурился Даль. — Почему раскопки?
— Потому что, лишь найдя остатки былой марсианской культуры, мы сможем обнаружить секреты их анабиоза. Лишь тогда целесообразно вернуться к прозрачному склепу.
— Ты продолжаешь думать, что марсиан уже нет на Марсе?
— Несомненно, как это ни тяжело будет узнать нашему гостю. Но сам по себе он бесценная находка для земной науки. И наряду с двумя мумиями, которыми мы будем располагать…
— Как тебе не стыдно, Галактион, — оборвала мужа Эльга Сергеевна. — В склепе живая женщина!..
— Разумеется. Потому это вдвойне ценно для нас. Я запрошу Землю. Полагаю, нам разрешат приступить к намеченным раскопкам. Хотя я не исключаю, что нам предложат немедленно вернуться вместе с нашим гостем на Землю. Тысячи ученых заинтересованы встретиться с ним.
— Уж если запрашивать Землю, то о том, как вывести из анабиоза его Эру, — сказал Даль.
— О чем говорят люди? — поинтересовался Инко Тихий.
— Как помочь тебе и твоей подруге, — живо ответил Даль.
Галактион Александрович поморщился.
— На Земле еще не погружали в анабиоз высших животных. Едва ли нам помогут… в ближайшее время. Хотя не исключено, что будут начаты необходимые исследования. Если спящая будет пробуждена на сто лет позже, для нее это не составит большой разницы.
— Как не составит? А ее Инко? — гневно спросила Эльга, готовая испепелить мужа взглядом.
Галактион Александрович развел руками.
Инко Тихий словно догадался, о чем говорят:
— Я готов ждать до самой глубокой старости.
Даль в скафандре летел среди звезд рядом с ожившей статуэткой «догу» из его юношеских грез. Серебристая труба оранжереи, вдоль которой они двигались, казалась непостижимо длинной. У Инко Тихого в скафандре не было шлемофона, пригодного для общения с радиоустройством Даля, поэтому они летели молча.
Полупрозрачный куб склепа, по-прежнему наполненный беловатым туманом, наконец, показался в конце трубы.
Инко Тихий залетел с нужной стороны, искусно пользуясь каким-то хитрым устройством своего скафандра, по сравнению с которым ракетница Даля выглядела первобытным орудием.
Инко повис с наружной стороны склепа «Хранилище Жизни» перед знакомым ему местом входа в шлюз.
Створки двери подчинились его сигналу и раскрылись. И Даль следом за ним оказался в предкамере.
Вскоре и она наполнилась полупрозрачным туманом, и они через внутренние створки вошли в камеру «Хранилища».
Очевидно, здесь можно было дышать, потому что Инко снял с себя шлем и знаком предложил Далю сделать то же самое. Он хотел поговорить с ним.
— Сделано как у древних фаэтов, — сказал он. — Привод механизмов от взгляда. Слишком тонко.
— Если привод действует от взгляда, то тем более начнет действовать от прямого включения. Ты знаешь, где находится привод? Я предпочел бы разобрать его и заменить работу тонких механизмов прямым включением. Когда-то я увлекался автоматами, даже делал робота, искусственного человека.
— Помни, что твой старший брат не дал тебе права разбирать механизмы. Я привел тебя сюда потому, что твоему взгляду подчинился первый автомат. Посмотри, прошу тебя, на крышку ложа. Сосредоточься.
Даль склонился над хрустальным гробом. Нежное лицо с загнутыми, готовыми вздрогнуть ресницами приблизилось к нему. У этой женщины глаза должны быть прекрасными.
— Она словно уже просыпается, — сказал Даль.
— Не раньше, чем твоя воля включит механизмы.
Даль еще ниже склонился над крышкой и стал в упор смотреть на спираль, приходившуюся как раз над ясным лбом спящей. Он вложил в свой взгляд всю силу желания помочь Инко Тихому и его подруге, прекрасной просветительнице людей. Но спокойное лицо спящей не дрогнуло. Недвижной осталась и крышка гроба.
— В твоей оболочке для головы слышен голос старшего брата людей, — сказал Инко Тихий, протягивая Далю снятый им шлем.