— Молдер, — после естественной паузы обратилась она к напарнику, — это что-то невероятное. Такое ощущение, будто у ребенка имеются все пороки развития, какие только известны науке. Надо обязательно взять образец ДНК для лаборатории криминалистики — пусть они сделают подробный анализ. Но похоже, что здесь и микроцефалия, и синдром Шерешевского-Тернера, и болезнь Шпильмайера-Фогта… Я даже не знаю, с чего начать…
— Наша задача сейчас, — отозвался Молдер, избегая смотреть на страшный сверток, — определить, что стало причиной смерти ребенка: естественный процесс или… э-э… насильственные действия. Вот в этом направлении и следует двигаться.
Скалли вернулась к работе. Некоторое время в туалетной комнате царила почти гробовая тишина. Потом Скалли выпрямилась и сообщила:
— Посмотри-ка вот сюда. В носу и во рту произошла окклюзия. Они забиты грязью. Значит, он еще дышал, когда его засыпали землей.
— Убийство, — подытожил Молдер. — Это совсем другое дело.
5
Городской сквер Хоум, Пенсильвания
Покинув офис шерифа — двухэтажное белое здание с колоннами в псевдороманском стиле, — Молдер и Скалли отправились перекусить. По дороге Молдер отметил, что его старый друг и коллега чем-то опечалена — как будто этот уродец, отягощенный массой наследственных болезней, для нее нечто большее, чем просто жертва очередного жестокого убийства. Дело, конечно, нренеприятнейшее, но, с другой стороны, такова участь всех федеральных агентов — заниматься неприятными делами, пора бы уже и привыкнуть.
Все разъяснилось довольно быстро. Невысказанный вопрос, что называется, витал в воздухе, и, когда, пообедав, спецагенты присели на скамейке в городском сквере, Скал л и решила поделиться с Молдером тем, что ее беспокоит.
— Представь себе, — сказала она, — женщина надеется, ждет, что у нее родится хороший здоровый ребенок, а природа так с ней жестоко поступает — что она чувствует тогда?..
Молдер решил, что в этой ситуации лучший ответ — циничный.
— Ну, в данном конкретном случае чувствует она немного, — заявил он. — Эта, с позволения сказать, женщина просто взяла и выбросила ребенка вместе с мусором.
— Я просто пытаюсь представить себя на месте этой матери…
— А почему, собственно? У вас в семье есть наследственные болезни?
— Нет.
— Тогда не понимаю, в чем загвоздка, — Молдер подумал, что пора бы сменить тон, но его уже понесло. — Найди себе мужчину, — посоветовал он, — с проверенной генетической картой и начинай штамповать суперагентов Скалли в большом количестве.
Скалли тяжко вздохнула. Наверное, она уже не видела особого смысла в дальнейшем продолжении беседы на эту тему, однако все-таки спросила:
— А как дела у тебя?
Молдер приосанился и поглядел орлом.
— За исключением контактных линз, — сказал он, — реальной опасности быть похищенным инопланетянами, а также участия в мировом террористическом заговоре против человечества, с Фоксом Молдером все в порядке.
— Я рада за тебя. Они помолчали.
— Возможен и такой вариант, — сказал Молдер, разглядывая носки собственных ботинок. — Молодые родители, увидев страшного ребенка, избавились от него. Это, без сомнения, убийство, но это не дело для специальных агентов. Пусть убийством занимается полиция штата.
Скалли удивилась:
— Ты хочешь умыть руки? Не похоже на тебя, Молдер.
— В убийстве ребенка нет ничего аномального или сверхъестественного. Это происходит сплошь и рядом. И более здоровых детей убивают, насилуют…
— А если на основании предварительного осмотра я тебе скажу, что этот ребенок не мог быть зачат естественным путем?
Молдер встрепенулся. Как гончая, почуявшая запах лисицы.
— Ты серьезно?
— Все генетические дефекты, которые мы видели, не являются доминантными мутациями, — пояснила свою мысль Скалли. — Они могли появиться только в том случае, если несколько поколений этой семьи занимались близкородственным скрещиванием.
— Инцест? — Молдер был явно разочарован. — Извини, но и это не аномальное явление. Возьми хотя бы Пиклоков — где они будут снимать девочек с такими рожами?
Скалли вздрогнула.
— Погоди-ка, Молдер… Ты говоришь, Пиклоки? А ведь это идея. Шериф говорил, что они чуть ли не с Гражданской войны живут изолированно, их дом стоит ближе других к месту преступления — все сходится, Молдер! Это их ребенок!
— Возможно, — согласился Молдер, — но сестры-то у них нет. А мать умерла десять лет назад.
— Но если инстинкт размножения у братьев Пиклоков достаточно силен, они будут удовлетворять его любым способом. Я думаю, женщина, родившая этого ребенка, стала матерью не по своей воле.
— Похищение? А вот это действительно находится под юрисдикцией ФБР.
Молдер встал. Теперь, когда рабочая версия была выработана, а роли расписаны, к Молдеру вернулась свойственная ему энергичность.
— Эй, Скалли, — позвал он с улыбкой, — а ведь я никогда раньше не представлял тебя в роли матери.
6
Ферма Пиклоков Хоум, Пенсильвания
Подходя к дому Пиклоков со стороны заросшей подъездной дороги, спецагенты держались настороже. Все-таки трое здоровых парней — это серьезный противник даже для хорошо подготовленных и вооруженных агентов.
На расстоянии дом выглядел совершенно покинутым, и если бы не мычание коров и хрюканье свиней в загоне, можно было бы подумать, что хозяева спешно оставили его, убоявшись встречи с представителями ФБР.
Во дворе дома агенты остановились. Приткнувшись к покосившемуся плетню, во дворе стояла старая проржавевшая машина марки «остин» со смятым в гармошку капотом.
— Это, видимо, тот самый автомобиль, — предположил Молдер, — на котором старшие Пиклоки отправились в свой последний путь.
— Который из двух? — спросила Скалли.
— Что?..
Молдер оглянулся и увидел. Несколько дальше, за кустами орешника, находился еще один автомобиль — белый «кадиллак» с открытым верхом. Вторая машина тоже была не из новых — подобную модель перестали выпускать два десятка лет назад, — однако с первого взгляда было видно, что за машиной этой ухаживали, лелеяли ее и берегли — что называется, коллекционный экземпляр.
Молдер посмотрел на коллегу:
— Кажется, ты права. Это не машина Пиклоков. Вопрос — чья она?
— Вот это мы и должны выяснить.
Не мешкая больше, агенты направились к дому.
Было очень солнечно и жарко. Жирные мухи роились над террасой, и, подойдя совсем близко, агенты увидели, что именно здесь привлекает насекомых. На крыльце, прямо на ступеньках, лежала в луже засохшей крови свиная голова. Запах разложения был столь силен, что Молдер закашлялся.
— Они не слишком-то чистоплотны, — заметил федеральный агент.
Его напарница промолчала. Застекленная дверь, ведущая с террасы внутрь дома, оказалась открыта. Однако, прежде чем войти, Молдер шумно потоптался на пороге и постучал:
— Есть кто дома?
Ответом ему была тишина.
— Без ордера мы не имеем права входить внутрь, — напомнила Скалли.
— Когда это нас останавливало? — легкомысленно отвечал Молдер.
Сказавши так, он вытащил из подплечной кобуры свой «магнум» и распахнул дверь.
Внутри дом Пик л оков производил еще более гнетущее впечатление, чем снаружи. Несмотря на то, что было три часа пополудни и солнце стояло высоко, в доме царил плотный, почти осязаемый мрак — агентам пришлось воспользоваться карманными фонариками, чтобы разглядеть хоть что-то. Да и пахло здесь похуже, чем даже от гниющей на крыльце свиной головы.
Молдер шел впереди — крадучись и подсвечивая себе фонариком. Он же первым увидел на грязном полу большие блестящие ножницы.
— Так-так, — произнес Молдер, присаживаясь на корточки. — А ведь это кровь, Скалли.