— Итак, Максимус Джейкобс.
— Просто Макс.
— Хорошо, просто Макс. Откуда ты меня знаешь?
— Слышал, вам нужен новый бас — гитарист, — сказал он.
— Где слышал? — я нахмурился, глядя на его лиловую рубашку в клеточку. — Откуда ты?
— С юга, — сказал он. Он почесал рыжие бакенбарды. Он был похож на Элвиса. Это выглядело глупо.
— О, юг, — сухо ответил я. — Всегда хотел побывать там.
Уголок его рта приподнялся.
— Луизиана. За Новым Орлеаном. На берегу.
Теперь его акцент был не просто странным, а как у каджунов. Словно он пытался звучать нейтрально, но не справился.
Мне нужна была сигарета. Я вздохнул и зажал переносицу. Не знаю, от чего болела голова, но разговор с рыжим не помогал. Но мне нужно было узнать.
— Так кто тебе сказал? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Просто услышал.
Ага.
— Хорошо. Ты играешь на басу?
Он широко улыбнулся. Почти как ангел.
— Я играю на всем, но предпочитаю бас.
Так бывало? Я тоже мог играть на всем. Мне нравилось звучание баса, но играть на такой гитаре? Это было скучно, если не делать риффы в стиле Леса Клейпула.
— Я могу играть как Лес Клейпул.
Я вздрогнул.
— Что? — я сказал это вслух?
— Лес Клейпул. Из «Primus».
— Да, я знаю, кто это, — рявкнул я и посмотрел на него с опаской. — Ты не знаешь, какую музыку мы играем. Это не «Primus».
Он кивнул.
— Знаю. Я видел вас.
Это меня испугало. Он следил за нами?
— Когда? — осведомился я.
Он пожал плечами.
— Когда только приехал сюда.
— В последний раз мы выступали месяц назад…
— Я приехал сюда месяц назад. И мне понравилось.
Я видел его искренность. Но все же.
Он увидел сомнение на моем лице и быстро сказал:
— Я готов показать себя. Я тебя завоюю, уверяю.
Вот как? Почему он не может просто играть на банджо где — то в стороне? Деревенщина. Нам нужен был бас — гитарист, и найти его в Нью — Йорке, не профессионала и не придурка, было непросто. Он мог понравиться ребятам из группы.
— Спасибо, — сказал он.
— Я ничего не говорил, — пробормотал я раздраженно.
— Знаю. Догадался. Ты куришь? — спросил он.
Я хмыкнул.
— Да.
Он выудил пачку сигарет из кармана рубашки. Пачка была ярко — желтой с испанским названием.
— Пробовал кубинские сигареты?
— Нет. Откуда у тебя это?
— Есть способ. Идем, — кивнул он на выход, и я вдруг понял, что вокруг меня студенты и преподаватели. Странно, что я не замечал их до этого.
Я немного покурил с ним. Потом выпил пиво. Пиво перешло в тусовки. Мне не нужно было прослушивать его. У нас был наш бас — гитарист. Мог ли он играть как Клейпул? Не совсем. Но он был вежливым (до жути) и был открыт для всего.
А потом мы говорили о съемках. У него были навыки монтажа, он хотел с кем — то сотрудничать в создании студенческих фильмов. Казалось, бог отдал мне Макса с неба. Ответил на молитвы, которых я не произносил.
Так что вы понимаете, откуда мои подозрения. Крупный чувак с неба обычно приводил к беде. Но это был Макс. Рыжий Элвис. Бас — гитарист и оператор. Идеальная замена Тоби.
Почти. Тоби знал мою историю. Он знал, что мне нужны были лекарства. Он знал, от чего мне было плохо. Макс этого не знал, и он мне был даже приятен этим. Он всегда задавал вопросы. Вопросы, на которые я не хотел отвечать. О моих родителях, о брате, о детстве. Рос ли я с няней? Кем были мои друзья?
Случалось ли что — то странное, когда я был маленьким?
— Например? — спросил я. Мы сидели в темном баре вечером четверга. На выходных мы сыграли лучшее шоу. Части Нью — Йорка поняли нас, приняли веселье. Мы с Максом завоевывали город.
— О, не знаю, — сказал он. Он смотрел на девушку в углу. Она была светловолосой, низкой, но милой, смотрела на нас так, будто знала. Я отклонил голову, посмотрел на нее поверх его плеча и подмигнул. Она захихикала. Я знал это. Она пялилась на меня. Она смотрела так, словно хотела склониться и впустить меня.
Я повернулся к Максу. Она будет там и позже, а потом, если повезет, в моей кровати. Макс задал странный вопрос, что отвлекал меня.
— Ты серьезно? — спросил я склонившись. — Никто меня не трогал в интимных местах, если ты об этом.
Он сделал глоток своего напитка и улыбнулся. Улыбка была кривой, что означало, что он пьянеет. Ему требовалось много. Почти как и мне.
— Нет. Может, ты испытывал что — то сверхъестественное, — бодро сказал он, словно об этом говорили все вокруг.
Мне это не понравилось. Это было близко. Я никогда не рассказал бы о том, что вижу призраков, особенно того, что пытал меня сильнее всего. Она появилась и прошлой ночью, указывала на меня пальцем и кричала, пока я не ушел. Да. Я не горжусь этим, но я давно уже менял девушек. Мне было просто подбирать их. Девушкам нравились певцы. И мне нравилось спать с ними, но было важнее то, что это меня отвлекало. Призраки отступали. Не всегда, но часто. А если нет, то и вреда не было. Девушка получала то, что хотела, даже если этого не получал я. Я хоть был занят.
Я перевел взгляд на девушку, испугавшись, что она потеряла интерес и ушла. Я вспомнил призрака, кровь похолодела. Я не хотел быть один ночью.
Я заметил, что Макс пристально смотрит на меня, словно пытается разглядеть мои мысли. Порой мне казалось, что он странный. Что в нем есть что — то сверхъестественное.
— Что? — спросил я у него.
— Ты не ответил.
— Тупой вопрос, — я попросил у бармена виски с колой.
— Логичный. Некоторые верят в НЛО. Другие — в призраков. Во что веришь ты?
Он смотрел на меня пристально и терпеливо.
Я взял новый стакан и сделал большой глоток, а потом сказал:
— Я верю в Декса Форея. А во что веришь ты?
— В Декса Форея, — согласился он с улыбкой и поднял свой стакан. Мы стукнулись ими, допили и закончили на этом.
О, и я отвел ту блондинку домой. Призраки не пришли, и я побывал в ней. Двойная победа.
* * *
Да, я знаю, что вы думаете. Что я кошмарен. Не спорю. Тот, кто выглядит как свинья и ведет себя как свинья, и является свиньей.
Но это не длилось вечно. Со временем должна была встретиться женщина, которая затмит остальных. В момент, когда меньше всего ожидаешь.
Эбби не была безумной фанаткой, но поклонницей была. Я видел ее на концертах раньше. Она не походила ко мне, едва смотрела на меня, но, когда огни скользили по комнате, я ловил на себе ее взгляд. Да, знаю, я вокалист, так что все на меня хоть немного смотрят. Но это было другим. В ее глазах не было похоти или принятия. Там было что — то, схожее с восхищением. Она восхищалась мной. Это мне нравилось. Очень.
После одного из выступлений в крохотном клубе, где идиотов было больше, чем я мог сосчитать, которые думали, что наша группа не такая и странная, просто не понятная, я увидел, как она заказывает в баре напиток. Я был заинтригован ее скромностью и в этот раз думал не нижней частью.
Я подошел к ней и сказал бармену, что заплачу за нее.
Она едва повернулась ко мне. Она взглянула на меня — и взгляд я не понял — и отвернулась.
— Эй, — сказал я. Хотелось предложить напиток, поблагодарить. Но не хотелось выглядеть гадко. И я остановился на «эй» и закусил губу.
Она не слушала меня. И пошла прочь.
Это еще что такое?
Еще никто так со мной не делал. Кем она себя возомнила? Она даже красавицей не была. Пожалуй, она была милой, но в ней не было ничего примечательного. У нее были темные глаза, светлые волосы с рыжеватым отливом, которые были аккуратно завиты. Она была в платье, что было слишком нарядным для клуба, и в туфлях на ровной подошве. Я видел по ее телу, что она была среднего веса, ни тощая, ни толстая, среднего роста. Она была милой и… обычной.