– Ты фанатка? – спросил я, хотя знал ответ.
– Группы, – уточнила она.
– Не меня? – пошутил я.
Она покачала головой.
– Ты немного дурак.
Ого. Теперь уже я упал духом.
Я неловко рассмеялся.
– Ай. Теперь я чувствую себя глупо за то, что купил тебе напиток.
– Я могла тебя предупредить, – она хитро улыбнулась. Она флиртовала со мной?
Я посмотрел на напиток. Выглядел вычурно.
– Выглядит дорого.
– Коктейль «Авиатор». С лучшим джином в баре.
– Значит, я могу предположить…
Она вскинула бровь. Она уже не выглядела такой густой. И подходила ее лицу. Она была очень красивой.
– Когда ты предполагаешь…
– Это ты и получаешь. Ты это хотела сказать? – помог я.
– Нет, я хотела сказать, что ты просто предполагаешь.
Я улыбнулся.
– А ты умная.
Она смотрела на пол, в тусклом свете я заметил румянец на ее лице. Успех! Я заставил ее покраснеть.
– Меня и хуже называли.
Я протянул руку.
– Раз ты фанатка группы, хочешь с ними встретиться?
Она радостно кивнула.
– Да. Особенно с Максом.
Я удерживал улыбку на лице, а мысленно хмурился. Это было не просто. Чертов Макс. Не в первый раз девушки спрашивают о нем. Было большое признавать, но он выделялся среди нас. Но впервые интерес к нему проявляла девушка, которую я хотел.
Которую я хотел. Приплыли. И хотел не только переспать с ней, чтобы прогнать призраков и получить выгоду. Это тоже было, но мне даже хотелось провести с этой девушкой время. Поговорить с ней. Понять, какая она. А потом вынести ей мозги.
Но я подавил все это. Я повел Эбби на встречу с Максом, хотя тогда он встречался с девушкой по имени Кейт. Я познакомил ее с Денисом (нашим барабанщиком), Трэвисом (нашим гитаристом) и Питом (нашим клавишником). Она была скромной и осторожной, но они вели себя хорошо, Пит даже купил ей еще один странный коктейль с джином.
Она флиртовала с Максом всю ночь, сидела у него на коленях и смеялась на ухо, становясь все пьянее. Что–то говорило мне, что она пьет, чтобы скрыть чувства. Скромность? Волнение? Хоть она считала себя самостоятельной, я хотел защищать ее.
Мы оказались в отдельной комнате клуба с инструментами, и Эбби с Максом начали целоваться. Он тоже был пьяным, так что я подошел и похлопал его по плечу, а потом четко сказал:
– Где Кейт? Твоя девушка, помнишь?
Он едва меня замечал. И я похлопал Эбби по плечу.
– Тебе пора домой, Эбби. Я вызову для тебя такси.
Она оттолкнула меня, но Макс пришел в себя и закончил на этом. Я не хотел, чтобы он забирал ее куда–то, ведь это добром не кончилось бы, так что я обхватил ее рукой и вывел к дороге.
Она пошатывалась, будучи пьяной. Подъехало такси, но я понял, что не могу отослать ее. Я не знал, где она жила, и она могла не знать. Она уже не соображала.
Я вздохнул и сел в такси с ней, мы поехали ко мне. В этом была красота вокалиста. Я не помогал группе доставлять и загружать инструменты. Я приходил и уходил, когда хотел.
Верьте или нет, секса у нас не было. Я не был животным. Она провела ночь в туалете, выворачивая в него все. Да, я придерживал ее волосы. Она была права. Я был дураком.
Ну и что? Это как–то связало нас, потому что потом мы стали неразделимы. У нас был секс следующим утром, это не прекращалось днями, неделями, месяцами. Я останавливался на еду, туалет, занятия, выступления, запись песни и съемки фильмов. В остальные мгновения мы были в постелях друг друга, цеплялись друг за друга так, словно от каждого толчка и стона зависела жизнь человечества.
Это были хорошие пару месяцев. Лучшие.
А потом все начало меняться. Я начал меняться. Эбби пробралась под мою кожу. Я думал только о ней, хотел только ее. Я был зависим от нее физически и ментально. Я был одержим. Я был параноиком. Я ревновал. Я был по уши влюблен. Я не мог выбраться. Я тонул, я нуждался в ней. О, очень сильно.
Это… было отвратительно.
Никто так со мной еще не делал. Я еще не давал девушке такую власть. Я не доверял женщинам. Я не хотел подпускать их близко. Я хотел, чтобы мне было видно, как их веки трепетали, когда они кончали, но я не хотел их в себе. Я был в них, иначе никак. Я не хотел их в моей душе или сердце, но Эбби пробралась туда и устроилась там.
Декс Форей, которого я знал, пропал. Если я до этого считал себя вышедшим из–под контроля. Диким, но с целью. Безумный, но свободный. С Эбби я был заперт, я не мог и дня без ее влажности вокруг меня, без ее глубоких глаз, без мольбы, чтобы она меня приняла.
Я падал. Это ранило.
Это была моя вина. Я отдался любви, а она разжевала меня и выплюнула.
Я стал человеком, каким не хотел быть, и это оттолкнуло ее.
Я обвинял ее в изменах, хотя ничего не было. А, когда она это сделала, я обвинил себя. И она тоже. Наверное. Я не узнал, ведь она умерла.
Еще одна смерть от моих рук.
Я забыл подробности. Не важно, что она была пьяной за рулем, и сколько таких случаев постоянно происходило. Не важно, что я был просто злым парнем, а она изменила. Не важно. Она мертва. Это была моя вина.
Я еще не испытывал такую боль. Это о многом говорило. Потеря Эбби… была для меня потерей части жизни. Моего будущего. Кусок моего сердца и души остался с ней под холодной землей, и я не смогу вернуть его.
И Макс. Где он был? Он был мне самым близким другом, который всегда был рядом, как огненная тень, задавал странные вопросы, выводил меня выпить, когда мы с Эбби ссорились (а это бывало часто). Он от ангела–хранителя, почти брата стал тем, кто презирал меня. Может, не совсем так. Он был разочарован во мне. Он словно сдался и решил, что не хотел больше быть рядом с таким человеком. Я думал, что Макс был послан мне судьбой. Был ответом на что–то.
Я не мог ошибаться еще сильнее.
Хуже было то, что из–за того, что он оттолкнул меня, я нашел успокоение с его девушкой Кейт. Сначала она была плечом, чтобы выплакаться. Она была лучшей подругой Эбби, она тоже страдала.
А потом мы сблизились. Макс думал, что я спал с ней один раз, потому что он поймал нас в компрометирующем положении. Но я спал с Кейт при любой возможности.
Потому что призраки вернулись. И Эбби не отвлекала меня от них.
В этот раз призраком была Эбби.
ШОУ ПРИЗРАКОВ
Пахло в комнате отвратительно. Гадко, водорослями и годами гниения. Жаль, нельзя было увидеть этот запах, потому что запах старого маяка ужасал бы и своим видом.
Кстати, видно было мало. Лестница вниз была пустой. Этот этаж был полон дверей, что не открывались, и я начал сомневаться, что старый капитан жил призраком в этом месте. То, что программы про призраков хотели снять этот маяк, не означало, что тут что–то есть. Я повелся? Нет. Только не я. Это было невозможно.
Я остановился посреди комнаты и вздохнул, камера казалась особенно тяжелой на плече. Боль пульсировала в висках, я зажал переносицу с силой. Не нравилось ощущать поражение. Я не мог вернуться к Джимми с пустыми руками. Вернуться–то мог, ведь он не знал, чем я был занят, но не важно. Он пронюхает все не хуже собаки. Он узнает, что я был здесь и пытался найти для себя что–то лучше.
А еще Джен. Она была хуже. Она сказала, что опечалилась, когда я покинул шоу, но я видел, что у нее за слезы. Я знал, что они означают. Она в тайне радовалась, что я поджал хвост, словно она что–то выиграла. Три года позволяли хорошо понять тактику. Так что было видно кривую улыбку за «Но я буду скучать». Она словно говорила, что без нее я ничего не добьюсь, провалюсь.
Я не хотел, чтобы Джен была права. Но, оглядывая это жуткое темное место с водорослями и шумом волн снаружи, я ощущал, как место смеется надо мной, и думал, что она права. Снова.
Я рассеянно жевал губу и смотрел наверх. Нужно осмотреть как можно больше. Я не собирался сдаваться. Я ведь попал сюда. И, хотя за вуалью скрывались монстры, я все еще был тем мальчиком, каким был в Нью–Йорке. Они еще ждали меня, хотя я их не видел.