– А у меня другое предложение! – громко сказал Морозов. Он поднялся и вышел на свободное пространство.
– Ну-ну, Саша, – иронично произнесла Алла, – скажи нам веское слово! Все двенадцать лет ты помалкивал, а сейчас заявляешь о себе?
Александр покосился на нее.
– Ну и заявляю, – сказал он, – потому как вышел на дорогу жизни!
Симонова усмехнулась.
– От "Победы" – Первомайский сквер, согласен… полюбуемся на фонтан. Имеющие купальные принадлежности, могут искупаться. Мы подождем, правда?…
Раздались смешки.
– Оттуда – в сквер Героев Революции – возлагаем цветы к могилам революционеров. Потом дом Науки и Техники: осматриваем науку и пристально вглядываемся в технику.
Ребята переглянулись.
– Выходим, – продолжал Морозов, – ждем шести часов и с боем курантов заходим в Оперный… там, в партере, рассаживаетесь в первом ряду и я вам, со сцены, произнесу напутственную речь!
Смирнов смотрел на него с изумлением.
– Далее – к памятнику революционерам – возлагаем цветы, получаем удачу в жизни и оттуда пешочком, к Оби. Если пешком не хотите, можно устроить забег – вниз, под горочку…
Девушки засмеялись.
– Но лучше пешком… пройдемся, подышим свежим воздухом… затем прогулка по набережной…
Он обвел глазами ребят.
– Я так понимаю, что лодку свою никто не пригнал? Вот и хорошо.
Он откашлялся.
– На геликоптерах летать тоже не будем – опасно! Сносно водить не умеет никто… травмы в последний день ни к чему…
– Это кто не умеет водить? – спросил Пашка грозно. – Я не умею?
– И ты не умеешь! – осадил его Александр. – Месяц назад у тебя лопнула правая задняя пружина – так ты свалил свой аппарат, что, скажешь, не было?
– Ну и было. А твое-то, какое дело? – рассердился Смирнов.
– Из этого случая ясно, что водите плохо – рисковать не будем… можно проще – колесо обозрения на набережной… поднимемся и оттуда посмотрим на город, реку и всю прошлую жизнь… общий снимок и разбегаемся в разные стороны… как вам это предложение?
Шум поднялся невообразимый. Все разглядывали Морозова, как редкое животное. Двенадцать лет, при встречах класса, он сидел в сторонке, о чем-то думал, казалось, и говорить-то не умеет, нет – умеет говорить, да как!…
– План неплох, – объявила Симонова, – несколько по-другому, чем у Смирнова… только непонятно, зачем идти в сквер Героев и почему не зайти на "Спартак"?
– На стадионе мы были вчера все вместе,- сказал Морозов.
– Да, были… – сказала Алла. – Класс сидел в одном месте, а ты почему-то отделился с каким-то мальчиком… и еще… говорят, к девочкам приставал, отчего они убежали.
– Это девочки ко мне приставали, и я от них убежал, – без улыбки сказал Морозов. – Ты плохо видишь, Алла… надо тебе корректировку зрения сделать.
Симонова покраснела.
– Глупости от тебя выслушивать, я не намерена! Зачем нам идти в сквер… можешь объяснить?
– Достопримечательность… в самом центре… очень интересно… там большой памятник – из камня высовывается рука с факелом и панно на стене… – ответил Александр. – Поднимите руки те, кто там ни разу в своей жизни не был.
Робко поднялась одна рука и поспешно опустилась.
– Вижу – большинство! – объявил Морозов.
Наконец от шока оправился Смирнов и подал голос:
– Слушай, Морозов, ты чего тут командуешь? В нашей компании не был… в походы, встречи, не ходил, а теперь голос подаешь?
– А потому что на сегодняшний день власть твоя, Паша, кончилась! – объявил Александр. – Побыл в лидерах и хватит, я тебя от лидерства отстраняю!
Лопатин захохотал.
– Но-но! – сказал Смирнов. – Моего слова ты еще не слышал!
– Тебе что – в ухо дать? – весело спросил Морозов.
– Да ты что… совсем уже… взбесился, что ли?…
– Тебе сказано – в последний день ребята будут слушаться меня! – повысил голос Александр.
Ребята зашумели.
– Тихо! – крикнул он. – Власть переменилась мирным путем! Небольшое дополнение: самые несознательные, абсолютно не знающие о революционной борьбе в Сибири в сквер Героев могут не ходить, а прямиком топать в дом Науки… Я – чту память наших предков!
– А как же с памятником?
– Все просто – возлагаем цветы, трогаем пуговицу и двигаемся к набережной.
– Ты хотел сказать – затвор винтовки трогаем?
– Уже отменяется, – ответил Морозов. – Волшебная сила переместилась на пуговицу. Высоко она… нужно дотянуться… приносит успех в делах, радость в жизни, много детей в семье и отличную работу… во Франции… или Канаде.
– Врешь ты все, Морозов! Вот не знала, что ты такой врун! – Алла рассердилась не на шутку. – Ведь придумал же все, так?
– Кто со мной в сквер? – спросил Александр, не обращая на нее внимания.
Все молчали.
– Тогда, айда фонтан смотреть!
Ребята оглядывались на Смирнова.
– О чем задумался, помощник командира? – насмешливо поинтересовался Морозов.- Плавки забыл?
Смирнов покрутил рукой около головы и зашагал прочь… остальные пошли следом. Они то и дело оглядывались на Морозова, и у всех на устах был один вопрос "Что бы это значило?"
– То и значило, – ответил Морозов вслух, – что настоящий лидер оставался в тени, а Смирнов лез вперед… не почувствовали вы настоящего… пришлось объявиться… в доме Науки и Техники бывали?
– Конечно! – сказало несколько голосов. – Нашел чем хвастать!
– А то, что проект этот объединенный дом плюс театр был разработан в начале двадцатого века, кто-нибудь из вас знает?
Ребята молчали.
– Должно быть всестороннее развитие, это я вам как сын Учителя говорю.
Разговаривая, они подошли к фонтану.
– Вот на этой скамейке через двадцать минут, чтобы все были, – небрежно сказал Морозов.
– Да, Александр, – проговорила Симонова, оглядывая его с ног до головы, – по-другому ты заговорил, и я на тебя смотрю по-новому…
– Хочешь сказать, что влюбилась бы в меня гораздо раньше? – Морозов захохотал.
– Вот еще! – она поджала губы. – Ты мне не нравишься, пойдемте, девочки!
– Идите, обсудите поведение Морозова.
Он вытер сиденье ладонью и только после этого сел, поддернув штанины.
– Что это ты развоевался… в последний день, – спросил Смирнов. – Где ты раньше-то был, с приказаниями своими… за спины прятался?
Морозов махнул рукой.
Зеленоватая гладь фонтана вдруг вздыбилась… водяную гору, как скульптуру, за минуту умяли силовые поля и над водой, задрав голову на тонкой шее, вознесся жираф.
– Водяная скульптура – это класс! – воскликнул Смирнов.
Жираф качнул головой, проливая струйки, и зашагал, не отрывая ног от воды. Целая толпа мальчишек в плавках и трусах, двинулась рядом, крича и хохоча. Один их них, размахнувшись, кинул мячик. Тот, ударившись в бок фигуры, отлетел далеко в сторону. Вытянув руки, ребята шли по самому краю, и жираф двигался по неведомой тропе и как только одна рука задела бок, он взорвался! Водяной вал смел всю толпу на газон. Визг, хохот, крики, кашель…
– Пашка, хочешь на газоне поваляться? – спросил Морозов. – Будешь чистым!
Смирнов покраснел и показал Александру кулак.
Через пятнадцать минут все были в сборе.
– В мое отсутствие Пашка будет за старшего! – объявил Морозов. – Ведите себя прилично!
Чувствуя на себе взгляды ребят, он обогнул фонтан и скрылся в подземном переходе.
В ограде сквера Героев он срезал с клумбы, предназначенной для срезания цветов большой букет красных гвоздик и, переходя от одной могилы к другой, разложил по два цветка, а перед братской могилой – оставшиеся… отсюда хорошо было видно панно, на котором скульптор вырезал в камне революционные события в Сибири. Странно, но среди фигур, он почему-то различал и деда, и отца, и себя рвущихся вперед с винтовками с примкнутыми штыками.
Склонив голову в скорбном молчании, он постоял перед могилой с факелом и пошел к выходу.