– Что? Куда?
– К твоей двоюродной сестре, в Рязань.
– Тысошелсума? – слова в речи Лены начали сливаться, и это означало, что она серьезно разозлена.
– Нет, – помотал головой Олег. – Я не хочу рассказывать тебе всего, но поверь – опасность грозит не только мне, а еще и всем, кто рядом со мной. Поэтому лучше будет, если вы уедете.
Подумал о старшем сыне, Андрее, – знает ли о нем тот, кто попытался сегодня подставить его, Олега? Наверняка знает и может попробовать «достать» Рыцаря через эту привязанность… но может и не знать, так что данную проблему можно отложить на завтра…
– Ах, эта твоя чертова правдивость! – произнесла Лена с досадой. – Как с ней сложно! Ведь я знаю, что если ты ничего не объясняешь, то не потому, что пытаешься что-то утаить от меня…
Олег шагнул вперед и прижал ее к себе.
Лена была несколько более сильным и умелым магом, чем он, и состояла в «Золотой розе» в два раза дольше, но сейчас это было неважно, поскольку именно мужчина должен защищать свою семью.
– Ты… – Она вздрогнула, попыталась оттолкнуть его. – Гнусный… – Попытка не удалась, и Лена обняла мужа в ответ, прижалась лицом к его груди. – Очень гнусный мужик, вечно попадающий во всякие неприятности… и не знаю только, за что именно я тебя люблю?
– Сказать? – спросил Олег.
– Да иди ты!
– Нет, это ты иди. Собирать вещи. А я попробую взять билеты на шестичасовой «Буревестник» до Москвы. Родителям не звони, только напугаешь, а вот сестру надо предупредить, лучше через Интернет, через тот ящик, что на сайте «Золотой розы». Он хотя бы от просмотра закрыт.
– Все продумал. – Лена высвободилась, глянула ему в лицо огромными голубыми глазами, в которых плескалась тревога. – Но только если тут с тобой без меня что-нибудь случится…
Олег улыбнулся:
– Я знаю – ты приедешь и всем покажешь, где крабы зимуют.
– Вот именно! – сказала она твердо. – А теперь – марш к телефону.
Глава 4
Участок старой застройки в Канавино, что между вокзалом «Горький-Московский» и Окой, с давних пор был вотчиной Часовщиков. Первые «желтые» поселились тут еще в конце девятнадцатого века, когда Нижний готовился принять Всероссийскую промышленную выставку, а позже, после Октябрьской революции семнадцатого года, здесь возник настоящий анклав, вроде «Большого дома» в Москве.
Еще позже, когда вождь племени Каддаги увел большую часть подданных на восток, искать счастья на «стройках социализма», количество Часовщиков уменьшилось, но многие все равно остались.
Жили тут и люди, и сатра, попадались дейвона и даже верог.
Но разнородная компания, появившаяся на улице Даля вскоре после того, как двадцать седьмое августа сменилось двадцать восьмым, вызвала бы интерес даже у аборигенов – редко увидишь, чтобы столь разношерстная братия действовала так дружно и быстро.
Правда, местные жители в большинстве своем сидели по домам, и никто не видел, как со стороны площади Революции появились два автомобиля с потушенными фарами.
Двигались они неспешно, без лишнего шума и остановились, едва переехав трамвайные пути.
– Все чисто. Вперед, – сказал выбравшийся из первой машины черноволосый верог, в котором осведомленный человек, да и не только человек, узнал бы Ивана, главу «Союза семи».
Его приказ исполнили не только двое людей и двое оборотней, вылезших из того же автомобиля, а и экипаж второго, состоявший целиком из «желтых». Их целью был двухэтажный кирпичный дом чуть дальше по улице, без единого светящегося окна.
Двое оборотней разошлись в стороны и встали так, чтобы контролировать подходы к дому с улицы, люди взяли под присмотр крохотный двор с сараями и бельевыми веревками.
В свете уличного фонаря сверкнули отмычки, извлеченные одним из Часовщиков, негромко крякнул вскрытый замок, и пятеро «желтых» во главе с вампиром проникли в подъезд. На лестнице их встретила черная кошка, с сердитым мяуканьем бросившаяся вверх по лестнице.
– И тут чисто, – проговорил Иван, принюхиваясь. – Твоя очередь, Нар-Тин.
Предводитель Часовщиков, сутулый и лысый, оскалил в усмешке редкие желтые зубы:
– Не сомневайся, этот гад от нас не уйдет!
Двое «желтых» встали по сторонам от обшарпанной двери с латунной цифрой «пять». Третий прилепил на нее некий прибор, напоминавший микросхему с множеством серебристых щупалец и присоской, отступил на шаг и негромко хлопнул в ладоши.
«Микросхема» засветилась и задрожала, по поверхности двери побежали крохотные волны. В паре мест вздулись небольшие горбы, вокруг замка образовался валик.