— Пабло! Ну вот что ты сейчас играешь? Ты сам-то себе можешь представить девушку в образе «трепетной лани с нежным взглядом испуганных глаз»? Это вообще как? А «мать старушка с печалью в глазах, сына на фронт провожает»? Это ты о ком сейчас пел? О своей маме? Так вспомни наш разговор за столом в день моего приезда. Уж донна Бетис никак не походит на «старушку в печали». Гордая! Смелая до отчаяния, готовая взять в руки оружие. Вот о каких женщинах надо петь.
— А девушка? Да ты на свою племянницу взгляни! Не, то что она «грациозна как лань», этого даже не оспариваю, но где ты у неё испуг в глазах увидел? Да это она сама кого хочешь перепугает до инфаркта и до смертельной икоты доведёт своей воинственностью! — донна Бетис добродушно улыбается, Пабло ехидно ухмыляется и лишь из угла комнаты где за вышиванием очередной подушечки «засела в засаде» интриганка, раздаётся возмущённое сопение и чуть слышное недовольное бормотание.
— Да она у нас вообще не «лесная трепетная лань», а какая-то коза горная! — сопение переходит в шипение и в Пабло летит одна из вышитых подушечек.
— Горрия, веди себя прилично!
— Но бабушка! А что они оба обзываются? — мы с Пабло ухмыляемся, перемигиваемся, а затем продолжаю свой «мастер-класс».
— И почему ты пишешь только о сталеварах и моряках? А где горняки, где ваши знаменитые соляные шахты? Если хочешь, чтоб твою песню пели не только в Басконии, то надо писать обо всей Испании. Не только о севере, но и о ваших южных лесах и полях, о стойкости и верности ваших подруг, о вашей уверенности в победе и единстве всего народа. В это трудное время твоя песня должна призывать к единству всей страны, поддерживать упавших духом, крепить единство ваших рядов. Песня только тогда обретёт популярность, когда она затронет сердца большинства слушателей. — Пабло яростно чешет лоб и в немалой задумчивости уходит «творить шедевр» в свою комнату.
Это хорошо, когда ты знаешь, что у тебя в итоге должно получится. Главное не подавать виду, что результат тебе известен заранее. Песню «Единый народ никогда не будет побеждён!» чилийского поэта и композитора Серхио Ортеги в моей реальности знали и пели во всём мире и на всех языках. Советский Союз не был исключением, у нас её исполняли и на испанском языке, были переводы и на русский. Подавляющее большинство моих сверстников если и не все слова этой песни знали, то фраза: «El pueblo unido, jamas sera vencido» в переводе не нуждалась.
Два дня ушло на то, чтоб приблизиться к тексту более-менее похожему на исходный вариант. Даже не знаю кто из нас устал больше. Я, выступающий в роли «беспощадного критика», или Пабло, готовый уже сорваться и забросить своё «стихосложение». Даже донна Бетис теперь косо посматривает в мою сторону за «придирки к творчеству» её любимого младшего сына. Ну так она мать, ей стихи сына естественно нравятся.
Горрия в меру своих сил как может поддерживает своего дядю и даже пытается незаметно для меня подсказывать ему «правильные слова», когда в очередной раз я ворчливо сетую, что «это слово не рифмуется» или необходим другой синоним. Она даже пытается со мной спорить, но я неумолим. Ничего не подсказываю, Пабло должен сам выстрадать «свою песню». И только на финальном этапе слегка корректирую «авторский текст», чтоб он так лёг на мелодию, как это было в моей реальности.
В четверг с утра уезжаем с Пабло на встречу с сеньором Арамбарри. Дирижёр оркестра неверяще всматривается в строчки партитуры и озадаченно разглядывает новоявленного «поэта». Но мне с лёгкостью удаётся убедить Хесуса, что слова песни написал сам Пабло, а я «всего лишь рядом постоял» и сделал только оркестровку с записью партитуры его мелодии, так как сам Пабло никогда в музыкальной школе не учился и нотной грамоте не обучен.
— Невероятно, насколько же наша страна богата самыми настоящими талантливыми самородками. Это несомненно уже сегодня должно прозвучать в вечернем эфире нашего радио! — обговариваем с главным дирижёром оркестра моё видение исполнения песни и подчёркиваю, что меня афишировать как «русского» или тем паче «советского» композитора не стоит. Хесус только озадаченно кивает, но соглашается и наскоро с нами простившись уходит к оркестру, а мы возвращаемся домой.