На долгие десять минут мой собеседник уходит в глубокую задумчивость. Моя искренняя убеждённость в своей правоте в итоге переборола его первоначальный скептицизм от моего сообщения. Ла Гуардия действительно в случае неудачи не теряет ничего. Всего лишь деньги на один «ознакомительный полёт» по уже известному маршруту. Вот только афишировать «экспедицию» в прессе заранее не стоит. Но в том случае, если мои слова подтвердятся, выгода от этого сенсационного открытия очевидна.
— Хорошо Майкл, свою выгоду в твоём предложении я вижу отчётливо, но в чём заключается твой интерес, если «лавры первооткрывателя» тебя не интересуют? — взгляд моего собеседника становится заинтересованным.
Вновь молча выкладываю на столик перед собеседником новые бумаги. На сей раз это все мои лётные сертификаты, французская лицензия, удостоверения и лётная книжка. С немалым интересом мой визави внимательно их изучает и затем возвращает назад.
— Так ты действительно учился у Артура Анатры и на самом деле знаком с Анри Фарманом, Эмилем Девуатином и Челестино Розателли? — в голосе «Цветочка» сквозит неприкрытое изумление и чувствуется толика некоторой растерянности. Всех этих людей, как бывший военный пилот, летавший во время Великой Войны на самолётах Антанты, он скорее всего знает лично или хотя бы хорошо наслышан о них, и моё близкое знакомство с ними ставит его в тупик. Кто они, кто я, и какая между нами может быть связь?
— Мистер Ла Гуардия, я бы в любом случае не стал Вам лгать. Это не в моих интересах, да и воспитание не позволит. Моя матушка учила меня всегда говорить только правду.
— Это конечно похвально, мистер Лапин. Моя мама тоже плохого никогда не посоветует, но чего хочешь именно ты? Ведь не зря же показываешь мне свои лётные документы?
— Хочу поднять в воздух «Boeing P-26» и опробовать эту «птичку» в самостоятельном полёте. Экзамены на лицензию пилота готов сдать хоть сегодня. В теории этот самолёт знаю уже достаточно хорошо, теперь хочу применить свои знания на практике. В этом и заключается мой интерес. — ответ приводит моего собеседника в состояние крайнего изумления и замешательства. Откинувшись на спинку кресла, Энрико откровенно таращит на меня свои большие тёмно-карие глаза, не отводя пристального и подозрительного взгляда.
— Мистер Лапин, Вы советский шпион? Зачем Вам изучать наш самый современный истребитель? — от комического зрелища «ошеломлённого гнома» не выдерживаю и непроизвольно хихикаю.
— Ох! Извините меня господин Мэр! Не смог удержаться. В чём — в чём, но в военном шпионаже меня обвиняют впервые. Нет, всё намного проще и к шпионажу не имеет никакого отношения. Да и не долго эта модель будет «самой современной», век современных «самых — самых» довольно короток. Три-пять, максимум восемь лет и на их смену приходят новые «самые современные». Вам ли этого не знать? Да и подробные технические характеристики самолёта давно уже опубликованы во всех журналах лётной тематики и в специализированных авиационных справочниках и каталогах США и Европы. Но вот производственные секреты, подробные чертежи, технологические карты или особенности промышленной технологии сборочных цехов меня не интересуют совершенно. Видите ли, у меня есть своя маленькая слабость, или «хобби», как это называют англичане. Я люблю летать и по возможности стараюсь делать это регулярно, но желательно на самых современных самолётах. Практически у всех людей есть свои подобные «невинные увлечения». Кто-то, например, как Ваш Президент, увлекается мирным и безобидным коллекционированием редких почтовых марок… — а горло-то от волнения пересохло! Делаю небольшой глоток уже успевшего остыть чая и продолжаю:
— Известный нам обоим американский писатель и журналист Эрнест Хемингуэй, что сейчас пишет захватывающие репортажи в американские газеты с обоих Латиноамериканских фронтов, в свободное время обожает африканское сафари и коллекционирует шкуры хищных животных. Которые предпочитает добывать самостоятельно, невзирая на сопряжённый с этим риск. Сейчас он рискует не меньше, так что даже не могу с уверенностью сказать, что привлекает его более всего, риск охоты или опасности войны. Но вот я предпочитаю «коллекционировать» новые самолёты. Будет правильнее сказать, что даже не сами эти воздушные аппараты, а тот азарт, что связан с освоением новой и пока непокорной тебе машины. И то, ни с чем не сравнимое восторженное ощущение полёта, на полностью освоенной и послушной твоим рукам технике. Впрочем, кому я об этом рассказываю? Вы же сами в прошлом пилот и прекрасно меня понимаете. Если сможете мне в этом помочь, я буду Вам искренне благодарен! — с надеждой смотрю на своего визави и в напряжении ожидаю ответа.