Я остановилась.
Вокруг не было ни души кроме тяжело дышащего мужика с глазами Варуса.
Перевернутыми глазами Варуса.
Я не знала, что мне делать и вежливо ли на него так пялиться.
Когда я не знаю, что мне делать, я зову на помощь. И я сказала:
— Шаман. Меня поймали и прихлопнут… наверное.
С моего плеча тут же поднялся в воздух жук. Я проследила за ним взглядом — никогда раньше не замечала, какие жуки медленные.
Я оббежала качели и спряталась за ними.
Ну как спряталась: просто теперь между мной и огроменным мужиком были какие-то хлипкие качели.
— П-почему вы за мной бежали? — спросила я неуверенно, смутно надеясь, что это какое-то недоразумение: мало ли, размяться мужик решил.
— Танья? — спросил мужик.
Имя он мое коверкал точь-в-точь, как Варус.
Но я все равно до конца не верила. Думала, какой-нибудь старший брат, или внебрачный внук, или еще какой-нибудь бедный родственник, которого натаскали решать мелкие проблемки семьи… или я вообще обозналась, у страха глаза велики.
Просто огромные у страха глаза. Карие и вечно подмигивают.
— Что вам от меня надо?
Он склонил голову на бок. Почесал разноцветную клочковатую бороду.
— Э-э-э… Нас свела судьба.
— Что?!
— Я подбросил монетку. Несколько раз, — пояснил он, — мне было невыносимо скучно, а тут ты. И я подбросил монетку. А та упала.
— И что выпало?
— То, чего я хотел, — ответил он, плюхаясь на качели; я отшатнулась, — всегда выпадает то, что я хочу. Такова жизнь.
Все знают апорию Зенона про черепаху и Ахиллеса. Пока Ахиллес пробежит двадцать шагов, черепаха проползет десять… или она была медленнее? Но суть в том, что погоня бесконечна, потому что черепаха всегда успевает проползти еще немного, пока Ахиллес там возится.
Но эту апорию очень легко опровергнуть: просто не заморачиваясь взять и догнать черепаху.
Таков уж был господин Тере-Пере — он просто брал и делал. Не заморачивался.
Пока другие просили у судьбы милости, он просто брал ее и создавал под свой, слегка странноватый вкус.
Так уж он жил и живет.
Если бы я хоть что-то понимала в астрономии, то сравнила бы характер господина Тере-Пере с черной дырой: мол он настолько тяжелый, что искажает вокруг себя пространство, время и морально-этические ориентиры. Если черная дыра и вправду так умеет — в противном случае характер у него будет даже покруче.
Мико мне вечно пеняет, что я бесхарактерная. Подстраиваюсь под всех, поддакиваю, не возражаю — лишь бы поддержать хорошие отношения, лишь бы подружиться… и я никогда не спорю.
Наверное, это меня и спасло.
Глава 9. Рубака-парень всегда оставляет коту треть хвоста
— Кто вы такой? — спросила я, с трудом перекрикивая собственное сердце, отбивающее тахикардическую чечетку где-то в ушах.
— Я — господин Тере-Пере.
— Ого! — брякнула я, — Настоящий!
— Конечно, настоящий.
Мы немного постояли, глядя друг на друга. Ну, то есть он-то сидел, я стояла. Почему-то я надеялась, что он упадет в обморок. Или я упаду в обморок.
Было бы прикольно, вот, что я думала.
Как будто встретить одного из самых богатых людей во Вселенной недостаточно прикольно. Я и сама себе удивляюсь, если честно, но должна признаться: куда больше меня удивил бы настоящий единорог, а ведь у этого человека был целый питомник рогатых лошадей на Пелопоннесе.
Просто лошади сами по себе куда чудеснее людей. Даже… таких.
— И Варус — ваш сын?
— Кто? А, точно. Этот. Ну да.
Мы помолчали. Мне почему-то вдруг стало очень жалко Варуса. Судя по его интервью, у него было печальное детство с приколоченными к полу деревянными игрушками и всем таким.
Судя же по его отцу, никто даже не удосужился приколотить игрушки. Максимум, он в него ими швырялся. Игрушка в одну сторону, он сам — в другую. Отвлекающий маневр.
Думаю, мне было просто необходимо демонизировать этого вырвиглазно-пестрого, но совершенно не смешного человека в клоунском костюме, даже если это и значило жалеть Варуса. И я включила воображение не полную катушку. Моя лимонная рубашка вполне могла бы сойти за бюджетный дождевик, и пахло в этом тупичке не очень приятно — чем не канализация?
— Эм… Ну. Мы с ним как-то раз поболтали.
— Да-да, я читал в газетах. Этот милгу вас отпустил.
Очень неловкая ситуация. Я готова была отбиваться, но меня, похоже, и не планировали есть — так, вели светскую беседу.
— И что дальше?