В этот вечер мы организовали довольно бурное застолье да и было из-за чего: несмотря на задержку, мы по-прежнему опережали график на полторы недели.
Утром начали монтаж телепортационных линий, и я довёл до сведения друзей, что сегодня мне впервые не снился КМЛ. Работать мы продолжали в хорошем темпе, и Юрка, который на этом этапе был главным прорабом, не уставал нас хвалить.
Гроза разразилась тогда, когда её меньше всего ожидали. Утром был закончен монтаж, и я разрешил остаток дня помаяться дурью: нельзя же работать на износ! Мы сидели в моей комнате и все вместе играли в «О, счастливчик!». Впрочем, нет, не все: главный именинник Юрка сидел в углу почему-то с озабоченным лицом и не шёл к нам, как мы его ни звали. Тогда мы махнули на него рукой и вскоре совсем о нём забыли. Он напомнил о себе весьма загадочным образом.
— Там нет буквы «У» — вот что я вам скажу! — неожиданно произнёс он.
Мы удивились и посмотрели на экран монитора. Как раз в этот момент мы отвечали на вопрос: «Обиходное название гексаметилентетрамина» и знали правильный ответ.
— Как это — нет «у»? — хмыкнул я. — Что же по-твоему: «ротропин» что ли? Любой медик тебе скажет: «Уротропин»!
— Да не об этом я! — досадливо поморщился он. — Плевать я хотел на вашу дурацкую игру! Я про прибор этот, КМЛ. Там должна быть буква «у» — «универсальный», а её почему-то нет!
Какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что сейчас Юрка сообщит нечто такое, от чего нам всем станет не до веселья. Я сел на свой стул и жестом показал ребятам, чтобы уматывали от стола.
— Выкладывай! — потребовал я.
— В общем, не знаю я, может Илья и прав, и отстройку магнитного луча можно действительно проводить при помощи КМЛ — мы же настоящего-то прибора не видели. Но это тогда у него только побочная функция, вспомогательная. Потому что на самом деле КМЛ означает «Координатор многоканальных линий» и завтра нам без него — хана!
— Так, — стал размышлять я, — то есть, ты имеешь в виду отстройку линий, по которым будет осуществляться телепортация?
— Ну, конечно! Они же там сейчас все в пучке! Ты никогда не пробовал распутывать клубок, который какой-нибудь дурак сплёл из отдельно нарезанных ниток? А здесь, я тебе скажу, ещё сложней: нужно выпрямить все каналы в пределах линии, да и сами линии тоже! Да ещё ориентированно их направить!
Мы все загрустили, сообразив, что проклятый КМЛ вовсе не был побеждён, он только затаился. И пока мы упивались тем, как достойно смогли выйти из сложной ситуации, он втихую посмеивался над нами в ожидании часа, когда можно будет расхохотаться во весь голос. И этот час наступил!
— Я одного понять не могу, — сказал мне Серёга, — тебе что, Истомин не дал вообще никаких документов по отстройке блоков?
— Всё, что он мне дал, вы видели, — хмуро ответил я и признался: — Он мне ещё говорил что-то, но я тогда был в такой эйфории, что вообще ничего не слышал.
Про «Сам Истомин! МНЕ! Ура-а!» я, естественно, умолчал.
— Ну, и ладно, — сказал Серёга. — График мы по-прежнему опережаем, пусть теперь Юрка КМЛ доводит — его очередь! Илюха же справился!
— Ну, ты сравнил! — возмутился Юрка. — Одно дело — магнитный луч, его, в конце концов, образно говоря, пинком сапога направить можно, другое дело — телепортационные каналы! Каждый канал — тоньше молекулы! Вот и попробуй — сделай прибор такой точности! А настроишь неправильно — при телепортации вместо того, чтобы что-нибудь на стол Истомину переслать, зашлёшь в какую-нибудь Новую Гвинею да ещё на тридцать метров вглубь земли! И хорошо, если туда, а не кому-то в голову или в желудок!.. Ой, да что это я об отстройке каналов — выправить их, выправить даже невозможно!
Что тут возразишь? Прав, конечно, Юрка. Мыслимое ли дело забабахать такую тонкую вещь да ещё в полевых условиях? Поэтому мы провозились целых восемь дней, пока, наконец, сделали.