Но Маат окружал ее, удерживая в себе.
Отрицал ее.
– На каждое действие – противодействие, – промурлыкал Лэзло. – Для каждой вибрации – встречная волна. Мы не пытаемся выиграть битву. Мы хотим остановить игру.
Я вспомнила ту игру в карты. Карты порхали над столом. Хотя я только подумала об этом, Лэзло уже вздыхал, опережая мои мысли:
– Ты видишь силу там, где ее не существует. Мы не заставляем карты порхать. Мы просто отрицаем силу, движущую их.
Кевин яростно пытался разрушить комнату, вгрызаясь все глубже в породу под гостиницей. Ему было наплевать, пострадает ли кто-нибудь от его действий. Видимо, ему всегда было наплевать на это.
Мой внутренний голос кричал: «Сделай что-нибудь!», но я выжидала, наблюдая за происходящим.
Мэрион нежно коснулась моего плеча своей теплой рукой, и когда я посмотрела на нее, то увидела на ее глазах слезы.
– Я вижу, – произнесла она. – Я вижу, что надо сделать. Все это время мы разрушали, хотя могли спасти… – Она имела в виду Хранителей, которых ей приказывали лишать силы – другими словами, убивать. Это было своего рода откровение для нее, и, похоже, не самое радостное.
Маат все продолжал сдерживать вибрацию своим привычным спокойным методом. Это являлось базовым принципом движения волны; найти нужную частоту, и она исчезнет. На молекулярном уровне все резонирует с определенной скоростью.
Даже Земля.
Даже Кевин.
Маат не сражался с тем, что он творил. Они боролись с тем, кем он был изначально… успокаивая его и умиротворяя.
Останавливая его, словно мать, успокаивающая младенца, прикасаясь рукой к его губам.
Я обнаружила, что Кевин затих, и глянула вниз. Его измазанное слезами лицо стало беззащитным и открытым. Вся спесь сошла с него. Я чувствовала, как он напрягается, пытаясь что-то сделать; у него была сила Льюиса, и если бы он знал, как грамотно использовать ее, то наверняка разорвал бы мое сердце на куски или превратил мой мозг в желе. Мне хотелось предпринять что-либо, чтобы обезопасить себя, но я решила довериться Лэзло. Я точно поняла то, что если вызову волну возмущения своей энергией, то это сведет на нет все попытки Маат унять вибрацию вокруг Кевина.
Черт, Кевин действительно хотел моей смерти. Я ощущала, как это исходило от него красными волнами агрессивной энергии, клубящимися в эфирном поле. Нежный шепот пытался контролировать этот сгусток яростной энергии. Мне представилась клетка из тоненьких прутиков, пытающаяся сдержать разбушевавшегося льва. Да, такие аналогии не добавляли спокойствия моей и без того неспокойной душе.
– Теперь, – еле слышно выдохнул Лэзло, – возьми ее за руку.
Ее? Кого?
Я глянула вниз.
Эллис. Ее невинная улыбка не вполне сочеталась с мощью, находящейся внутри нее. По меркам джиннов, она была довольно стара, эта малютка.
Я вытянула руку, и она схватила ее своими крохотными пальчиками.
Мы соединили две субстанции вместе.
Ян и Инь.
Позитив и негатив.
В эфире это выглядело как две соединенные цепи, горящие ослепительно ярким светом. Захватывающее зрелище. Сложный и изящный рисунок, каждый кусочек находился на своем месте. Я восхищенно наблюдала за переливом цветов… зеленый – земля, синий – вода и воздух, красный – огонь. Они вспыхивали, прикасаясь к людям, и светлели, проходя через цепочку из джиннов, собирая энергию. Чтобы потом, через Рэйчел, влиться в тело Льюиса. Светящаяся белым светом радуга, наполняющая его силой. Его почти превратившееся в тень тело начало обретать былую форму и цвет. Пока еще не излеченное – для этого нужно время, – но уже и не разрушающееся. Не умирающее.
Пусть он сохранит свою сущность. Эти слова проносились через цепочку рук. Люди и джинны, являющиеся одним цельным живым существом. Льюис был его частью. Как и Кевин. Внутри него бушевал огненно-красный костер – его природная сила, которую должна была отнять Мэрион, посланная Хранителями. Можно было сделать это именно сейчас, без всякого риска для его жизни. Он бы выжил, мы бы позаботились об этом.
Но голос продолжал нашептывать: пусть он сохранит свою сущность. Видимо, он, как никто другой, понимал, что Кевин не выживет без природного дара, пылающего в его душе. Он не требовал и не приказывал. Маат основывался на странных принципах – прямо противоположных принципам Хранителей. Такая структура… такая символичная машина… Мы безмолвно дискутировали, скорее на эмоциях, чем на словах или с помощью логики. Мы спорили, соединив для этого наши души.
И, в конце концов, мы пришли к решению.
Мэрион убрала руку с моего плеча, и единая энергетическая цепь распалась. На сорок людей и джиннов, каждого со своими печалями и радостями, любовью и ненавистью. Каждый сам по себе.