— Что делаешь?
— Показываю.
— Что?
— Ну, Поттер попросил дать показания. Вот… Хочешь посмотреть?
— Ну… — Гермиона хотела отказаться, но потом кивнула. Скабиор не производил впечатление очень грамотного человека, и стоило хотя бы проверить на ошибки.
Взяв протянутый лист, Гермиона пробежала глазами первые строчки.
— Ты с ума сошёл?
— Почему?
— «Я, Уилберт Пруэтт, находился на свадьбе кузины». Ладно, это нормально. «После того, как меня отшила девушка, я почувствовал себя грустным и пошёл развлечься карманным зырингом». Что это, вообще, значит?
— Это когда не крадешь, а только смотришь. — пояснил Скабиор.
Гермиона глубоко вздохнула и продолжила.
— «У одного придурка я нащупал в кармане колбу. Поспорив с собой на один галлеон о том, антипохмельное это или конский возбудитель, потому что свадьба — это идеальное место, чтобы нажраться и потрахаться, я достал колбу и удивился. Жидкость авадового цвета не могла быть ничем кроме яда». Нельзя так писать!
— Почему?
— Потому что нельзя. Лазить по карманам — это нарушение закона.
— Я же ничего не взял.
— Даже если не взял, у тебя судимость за кражи. И вообще, это нарушение частных границ. — Гермиона скомкала лист и испепелила его над раковиной.
— Ну тогда что мне написать?
— Напиши, что ты заметил, что один из гостей ведёт себя странно. Сильно нервничает. Тебя это обеспокоило, и ты сказал об этом аврору Поттеру. А он принял меры.
— А как писать про танго?
— Никак не пиши. Гарри сам все напишет. Подаст грамотный отчёт, который примет Визенгамот.
— Я думал, что врать Визенгамоту нельзя.
— А раньше ты что делал?
— Ну так раньше я ничего хорошего и не делал.
— Да ты и сейчас… И больше никакого карманного зыринга. Иначе тебя снова посадят в Азкабан.
Скабиор вздохнул.
— Быть хорошим скучно.
— А в Азкабане сидеть весело?
— Ладно, понял я. — Скабиор подвинул к себе чистый лист и, взяв перо, уставился на него. — Поможешь?
— Не верю, что я это делаю. — Гермиона села рядом. Супермаркет был отложен на неопределённый срок
Составление приличных показаний заняло три часа и шесть испорченных пергаментов. Но в итоге текст был почти идеален, и Гермиона осталась довольна.
— Ненавижу писать, — пожаловался Скабиор, разминая испачканную чернилами руку. — Слушай, а как попасть в аврорат? Ну, в смысле, не будучи арестованным?
— Через атриум. Вообще, ты можешь послать Гарри показания письмом.
— Точно же, так и сделаю. — Скабиор встал.
— Подожди, — Гермиона вдуг вспомнила его вчерашний приход. — Что ты теперь собираешься делать?
— То же, что и всегда.
— Я думала, мадам Малкин тебя выгнала.
— Ха, да не в этом смысле. — Скабиор улыбнулся ей так ласково и мягко, что сердце защемило от нежности. — У меня есть карта Британии и пять дротиков. Я найду деревянный забор, четырьмя дротиками приколю к нему карту, отойду на десять шагов, закрою глаза и кину пятый. Куда попаду — там и напьюсь до беспамятства, а на следующее утро я проснусь в своей новой жизни.
— Какой-то ненадежный способ, — нахмурилась Гермиона.
— Отличный способ, я десятки раз так делал. — Скабиор от души рассмеялся. — Да я и к егерям так попал. Проснулся утром в лагере Фенрира. Конечно, сначала подумал: надо мотать, это ж оборотни, а потом: да, ну и что, раз я здесь, значит, так и должно быть. Все по шайкам, эта, значит, моя.
— Но почему сейчас?
— А когда? Дела кончились, мать проведал. Пора.
Скабиор вышел в коридор, и Гермиона обнаружила, что, оказывается, он вчера пришёл с сумкой. С простой чёрной маггловской сумкой, с какой обычно люди ездят в командировку. Скабиор повесил ремень на плечо.
— Ну, я пошёл.
— Нет, стой. — Гермиона вдруг поняла, что если он сейчас уйдёт, то, возможно, они больше не увидятся. — А как же я?
— Ты?
— Я думала, я тебе нравлюсь!
— Конечно, ты мне нравишься. Но не получилось. Значит, не моя ты женщина.
Гермиона сделала шаг к нему, он отшатнулся.
— Нет. Так нельзя, это должен быть момент. Понимаешь?
Гермиона открыла рот, а потом закрыла. Она понимала. Такой момент был вчера. Она, наконец, была готова. Они оба были в настроении. Оба потянулись навстречу в полутемной тишине гостиной и как будто выпали из времени. А теперь время вышло. Такой момент невозможно было создать, это должно было произойти само. Если бы он остался, то произошло бы. Но у него не было причин оставаться. Ни дома, ни работы, ни близких друзей, раз уж он пришел ночевать к ней. И девушка, которая постоянно сбегает, не могла стать такой причиной.
— Не грусти, красавица, — напоследок улыбнулся Скабиор и вышел за дверь.
А она осталась стоять в своём коридоре. Не получилось.
Камин в гостиной затрещал, и кто-то крикнул: «Гермиона, ты дома?»
Сначала она хотела переждать и не выходить. У неё только что не получилось с парнем, которого она Мерлин знает сколько уже хотела. Но потом она подумала, что нужно быть хотя бы достойной его жеста, и направилась в гостиную.
В камине висела голова Рона. И это последний человек, которого она хотела сейчас видеть. Внутренний голос с неожиданной злобой подсказал, что вот тот, кто виноват в том, что не получилось. Вот кто виноват, что сегодня ночью она спала одна и ещё много дней и ночей будет одна. Это было гадко — винить Рона, но она действительно на него злилась.
— Чего тебе, Рон? — выдавила из себя Гермиона.
— Я нашёл кольцо и…
— Поздравляю и я спешу.
— Ну постой, щас, — голова исчезла, и из камина с зелёной вспышкой вылез весь Рон. — Пять минут.
Гермиона прикрыла глаза, на пять минут её сейчас могло не хватить. С её губ уже готова была сорваться первая обидная фраза: «вау, дольше, чем в постели», но Рон мог принести важные новости, и она сдержалась.
— Оно было в заднем кармане брюк. И, учитывая кое-что, я думаю, это сделал Скабиор. Положил кольцо туда, чтобы помешать нам быть вместе.
— И что?
— Как что? Он все испортил!
Как же Гермионе хотелось крикнуть ему в лицо: это ты все испортил. Пришлось выдохнуть и снова вдохнуть.
— Я не буду с тобой встречаться, — отчеканила она. — Я не хочу этого. Я не люблю тебя как мужчину. Я не хочу тебя как мужчину. Как тебе ещё объяснить? Даже если это супер кольцо, я не передумаю.
Рон некоторое время стоял, сверля её тупым взглядом.
— Хоть посмотри.
— Нет. Я хочу, чтобы ты ушёл, и некоторое время нам лучше вообще не общаться.
— А его, значит, ты хочешь? — вдруг спросил Рон. — Он лапал тебя в лесу, он сломал мне нос, он сдал нас Пожирателям, но его ты хочешь.
— Это не твоё дело.
— Моё. Я заявлю о том, что он перепрятал кольцо, и его снова посадят.
— Или тебя.
— Меня-то за что?
— За клевету. Кто видел, как он это делал? Никто. Ты — растяпа, ты, может, сам это кольцо переложил, а валишь на другого! Просто потому, что я выбрала его, а не тебя! Иди заяви, и я на суде молчать не стану!
— Герми…
— И не сокращай моё имя, меня это бесит!
Гермиона развернулась и, схватив сумочку, бросилась на улицу. Нужно было догнать Скабиора. Она вдруг вспомнила, что он обещал извиниться, если она захочет. Это было дело, которое он не сделал. Дело, которое могло его оставить в её жизни на ещё один день.
***
— Мы его найдём. Ну не провалился же он сквозь землю, — бодро пообещал Гарри.
Гермиона вздохнула. Скабиор именно что провалился. Конечно же, он ушёл быстро и не оборачиваясь. Он привык так делать. Она бы ещё дольше тупила. Предложила бы Рону выпить чаю. Ещё бы через неделю побежала, чтоб наверняка. После двух часов неудачных поисков Гермиона не придумала ничего лучше, чем пойти на площадь Гриммо и испортить Гарри и Джинни начало медового месяца. Впрочем, они заверили её, что после вчерашнего им даже медового дня не светит, ведь в деле, над которым бился весь аврорат, наконец, начались подвижки. А невыразимцы так и просто роют носом землю, получив первый чистый образец. До этого при облавах преступники успевали испортить зелье, превращая его в бесполезную жижу, по которой ничего невозможно было понять.