— Бегите! — крикнул он в последний раз как раз, перед тем как вломиться в гущу урчащих мертвецов, которые тут же все разом бросились на него. Лавров дико кричал, когда его рвали на куски, и видно не зря, Путин мысленно поблагодарив министра, рванул в разрыв в рядах зомби. Ближайших он уложил выстрелами, а когда пули закончились, отбросив автомат, просто, что есть сил, побежал.
Коридор заканчивался широким лестничным маршем, по которому, так же как и везде, ползали зомби. Правда, здесь их было поменьше. Путин лихо перемахнул через перила, чем поверг нескольких зомбаков, поджидавших его на ступенях, в полное смятение, и, перепрыгивая через тела, разбитые статуи и части офисной мебели, бросился в сторону лифта. С верхних этажей добраться до выхода можно было и по пожарной лестнице, но это было бы слишком долго, и скорее всего, небезопасно.
К счастью двери лифта открылись едва он нажал на кнопку «вызова». Лифт был пуст, видимо обезумевший аппарат и правительство забыли, как им пользоваться, и не перекрыли этот последний путь к бегству.
«Интересно, каков радиус действия излучателя?! Что если уже вся Москва зомбирована?! Или вся Россия! Может бежать уже некуда!?»
Лифт остановился на первом этаже. Двери со звоном открылись, и Путин вышел в холл.
Десятки, автоматов нацелились на него своими черными глазами стволов, и на секунду президент замер.
— Господин президент! Это вы?? — раздался окрик одного из спецназовцев, видимо командира. В голосе слышался нервный страх.
Путин поднял успокаивающе руки, ладонями вперед и улыбнулся.
— Да, это я!
— Слава богу! — раздались облегченные возгласы. Несколько человек подбежали к нему и помогли пройти сквозь густой строй солдат. Краем глаза Владимир Владимирович заметил что лестница и главные двери холла завалены трупами. У выхода стоял Ишаев, он бережно обнял президента.
— Владимир Владимирович! — радовался полпред. — Вы целы!
— Никто не прорвался? — спросил Путин, не обращая внимание на телячьи нежности. Всё его внимание было устремлено в холл, где солдаты настороженно вглядывались в темноту верхних этажей.
К ним подбежал офицер спецназа, командир группы.
— Всё здание окружено. И сверху и снизу, никто не сможет пройти! Господин президент, остался ли там кто-нибудь живой?
Путин молчал. Перед глазами вставали ужасные образы его бывших соратников, дикие крики умирающего Лаврова, жуткий взгляд Шувалова и других.
— Господин президент! Там есть кто живой!? — повторил свой вопрос офицер. — Есть из правительства живой кто-нибудь?
— Никого живого там нет, — глухо сказал президент и отвернулся. — Там одни зомби, мочите всех.
И вышел на улицу. Москва встретила вечерней прохладой и вспышками тысяч фото и видео камер. А за спиной раздались быстрые отрывистые команды — спецназ пошел в бой.
В течение нескольких часов очевидцы могли слышать выстрелы и видеть в окнах Дворца правительства вспышки автоматных очередей…
Максим Власов
ЗДРАВСТВУЙ, МАМА!
Она умерла два месяца назад, но понимание этого наступило только сейчас. Нет, логически я понимал это и раньше, но не мог принять. Еще тогда, на похоронах, казалось, что в больнице что-то перепутали, моя мама лежит где-нибудь в травматологии, а сейчас хоронят чье-то другое безымянное тело. Вот же смеху-то будет, когда все откроется! Но похороны шли свои чередом, ничего не менялось. Ко мне подходили со своими однотипными соболезнованиями родственники, друзья, соседи, а мне хотелось рассмеяться им в лицо… Неужели они не понимают, что это всего лишь шутка? Так неудачно затянувшаяся шутка…
Я налил в рюмку водки и залпом выпил, закусив приготовленным бутербродом. Покойся с миром, мама. Я тебя не забуду.
Сорок два года. Ей было всего сорок два. Всегда ратующая за здоровый образ жизни, занимающаяся йогой и плаванием, эталон здоровья, задора и радости. Нет, так не бывает в жизни, в МОЕЙ жизни. Такое возможно в книгах, фильмах, в каких-нибудь компьютерных играх. Это могло случиться у соседей или близких друзей, но не у меня.
Сложив в раковину грязную посуду, оставшуюся после нехитрого ужина, который состоял из китайской лапши и бутербродов, сдобренных ста граммами водки, я отправился спать.
В то утро меня разбудил аромат свежесваренного кофе. Как в рекламе. Я, спросонья шаркая тапками, отправился на кухню, на запах. Мама была в спортивном костюме, волосы собраны в пучок. Улыбчивое, доброе, любимое, знакомое с детства лицо. Она варила кофе по-турецки и уже снимала турку с плиты, чтобы налить себе в чашку.