В руку лег пластиковый аппарат, который оказался под управлением последнего Windows Phone. Стека рядом не было, потому телефон включился и даже не повис.
— А почему Windows Phone?
— Раньше была своя разработка, но потом нас решил Microsoft частично спонсировать. Ходят слухи, что это им помогает отбрыкиваться от антимонополистов. Хотя как по мне — лишь бы звонил, и фонарик был. А если есть «змейка» — вообще шикарно!
Сильноплющиель вздохнула, и бросила свой новый телефон в свою сумочку. Разработка сумрачных российских гениев соседству была совсем не рада, и оставила на пластиковом корпусе заметную царапину острым углом, намекая, кто в этой сумочке главный.
Иван Евдюков потряс головой и попытался вспомнить то, что только что произошло. Последнее, что он помнил, это как появившийся остроухий юноша стрельнул в него из лука. К стреле было привязано что–то дымящееся, и это дымящееся в считанные секунды схватило его стальной хваткой, вырвало из суровой действительности и бросило на несколько часов отмокать в розовые мечты полные красивых и не совсем одетых в камуфляж девушек. Сейчас, совершив стремительное падение с небес на грешную землю, Иван чувствовал себя крайне помятым.
Старый вояка зевнул, и только тут понял, что с ним приключилось что–то не то. Вместо мобильного телефона в руке оказалась деревяшка, вместо одежды — настоящая кольчуга, на поясе клинок, а рядом — да еще и шлем лежит.
— Мамочки… — только и произнес он, когда в довершение увидел за деревьями мирно шагающую куда–то на здоровенных лапах избушку.
— В этом секторе немного лабораторий. Но лучше тебе знать чем они тут занимаются, хоть по доступу тебе и можно — произнес Бэн.
— Почему?
— Будешь знать, какая гадость из этих лабораторий выползет в случае факапа. Это вредит сну. А здоровый сон в нашем деле — лучший друг.
Сильноплющиель вздохнула. Расстраивать Бэна рассказом, про то, как один из радиационно стойких физиков, на радостях от научного открытия выбежал из подвала и расцеловал первого попавшегося прохожего, не хотелось. Ровно как и то, что бедолага после этого мог вполне номинироваться на премию Дарвина и имел все шансы ее выиграть. Посмертно, разумеется.
Лаборатории. Все чистенькое, на каждой дверке, будь то дверь в лабораторию, вентиляционный люк или дверь в туалет красовался сканер сетчатки глаза, или иное устройство идентификации. В одном месте генетически модифицированных куриц делают, в другом разрабатывают программу обучения шимпанзе программированию на Java, в третьем испытывают стероиды, позволяющие освоить квантовую физику за одну ночь.
Расстраивать коллег тем, что эти стероиды уже сто лет назад открыли для себя нерадивые студенты опять таки не сильно хотелось.
— А почему проекты такие разные? Из столь разных областей и в одном секторе.
— Сектора по уровню секретности, и важности. А не по назначению. Такая классификация новая. Не обращай внимания, в общем.
— А что тут делают?
— А, тут тихо и мирно. Тут уже больше десяти лет пытаются расшифровать сигнал из космоса, полученный в девяностых. Пока не удалось. Хочешь взглянуть?
— Не откажусь.
— Эй, Вильям, покажи–ка девушке сигнал.
— А, мисс Силь, наслышан… Вот. Смотрите какая красота.
Сильноплющиель прищурилась, узнавая данные и улыбнулась.
— Хм… И сколько вы думаете над этим?
— Да уж больше десяти лет, еще с девяностых.
— Можно на секундочку попробовать?
— Конечно.
Сильноплющиель села за компьютер и размяла пальцы. Данные были в виде сырых сэмплов с антенны. Вспоминая старые уроки, быстренько собрала из готовых блоков конвейер для SDR, через который прогнала посылку. На выходе появился до боли знакомый набор данных, который она сохранила в файл.
— Вот — произнесла Сильноплющиель, вставая из–за компьютера.
— Что это?
— Представьте, что у вас юникод, перегоните в windows‑1251, потом в cp866, потом считайте, что у вас windows‑1251, и перегоните опять в cp866, и так еще два раза.
Вильям удивился, но уже сам быстро сделал манипуляции.
— Что это?
— Русский текст. В девяностых с кодировками проблемы вечные были, да и оператор видно перебрал… С фикусовой настойкой.
Вильям, будучи догадливым уже вставил раскодированный русский текст в автоматизированный переводчик. Тот, конечно, проглотил львиную долю самых красивых и труднопереводимых оборотов, имевших обиход в бурные девяностые, но того, что перевелось более или менее успешно… В общем, этого хватило, чтобы все прочитавшие этот текст густо покраснели. Не покраснела только Сильноплющиель. Ее вообще тяжело было заставить покраснеть.