— Браво! — Вертлявый даже хлопнул в ладоши. — Друзья мои, это был дар неповторимой Авроры. Способность силой разума менять настроение любого. Браво!
Пряча глаза, я добрел до своей парты и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, процедил:
— Зачем надо было меня позорить?!
— Я всего лишь вселила в тебя уверенность, — пожала плечами Аврора. — Остальное – уже твои скрытые желания. И надо же: вот, что ты сделал первым делом?
Я насупился и отвернулся, в который уже раз мечтая провалиться сквозь землю. А потом я подумал о том, что так и до меня дойдет очередь. А ведь я, в отличие от других, понятия не имею, что делать.
— Николас, — словно решив поиздеваться, выпалил ректор. — Ты зря сел. Покажи своим новым друзьям, на что ты способен. Поверь, они удивятся так же, как я.
«Я и сам удивлюсь, — подумал я, вставая и обходя парту на ватных ногах, — если не выставлю себя полным идиотом».
Глава 3.2
На меня были направлены пять пар заинтересованных глаз. Я ощущал, как их взгляды впивались в меня не хуже озверевших мутировавших пчел. Изо всех сил стараясь абстрагироваться от этого неприятного чувства, я закрыл глаза и попытался вспомнить, что произошло в коридоре, когда я отбросил от себя нахального Матвиенко. Что я испытывал в тот момент? Нужно было воссоздать картину целиком, и у меня вроде бы получалось. Вот я задеваю его плечом, вот он поворачивается ко мне и в грубой манере заявляет, что домой я не попаду, вот я зажмуриваю глаза, ожидая удара, а дальше… Словно провал какой-то. Я помню щелчки возле самого лица, будто крошечный удар током, но как именно я подкинул Матвиенко в воздух, что при этом чувствовал, и как это повторить, я не знал. Или… забыл?
Открыв глаза, я наткнулся на озабоченный взгляд ректора, стоящего уже совсем близко.
— Ничего, — положив руку мне на плечо, тихо сказал Вертлявый. — Со всеми случается, не волнуйся. Садись на место.
Пока я тащился до своей парты, чувствуя унижение, стыд и тоску, ректор громогласно объявил:
— Николас – сильнейший телекинетик. Не верите – спросите Матвиенко.
Я зачем-то скосил глаза в сторону только что названного студента, и тот беззвучно прошептал слово, которое ни с чем невозможно было спутать. «Лох».
— Это может случиться с каждым, — строго произнес Вертлявый. — Ваш дар может заблокировать на время множество вещей – переизбыток эмоций, страх, боль, недостаточное сосредоточение и так далее. Для этого вы здесь и собрались – чтобы учиться управлять собственными силами. Лаванда, остались вы.
Пока девушка с сиреневыми волосами выбиралась из-за парты, у меня появилась гаденькая надежда, что я буду не единственным, кто оплошал сегодня. Но нет. Лаванда совершила такое, из-за чего все мы, зрители, за исключением ректора, испуганно заорали, вжались в стулья и закрыли головы руками.
Сначала она просто застыла посреди аудитории, одарила нас легкой невинной улыбкой, а затем подпрыгнула и при приземлении с грохотом опустила крепко сжатый кулак на пол. Линолеум громко и противно разрывался, трещина в полу, расширяясь и виляя, продвигалась по аудитории, как черная гигантская змея. В стенах загудело, зарокотало. С потолка посыпались крошки побелки, а затем и камни. И только когда я уже приготовился к тому, что аудитория схлопнется, как толстый талмуд, и мы окажемся погребены под тяжестью стен и потолка, ректор поднял руку, щелкнул пальцами, и все прекратилось. Трещина как ни в чем не бывало заросла, потолок побелел и выровнялся, стены вернулись в вертикальное положение.
Ректор опустил руку, с благоговеньем обнял хрупкую Лаванду и повернулся к нам лицом.
— Сила, — одухотворенно промолвил он, — это власть. Каждый из вас способен на самые настоящие подвиги. Не подведите меня.
С этими словами он быстро покинул аудиторию, а через пять секунд высунулся из дверного проема и беззаботно сказал:
— Ах, да. Сейчас у вас обед. А дальше – лекции по расписанию.
Затем потряс кулаком в воздухе, что, по-видимому, должно было означать знак поддержки, и окончательно скрылся.
***
Из аудитории я выходил последним. Не хотел ни с кем разговаривать о своей очередной неудаче. Однако у дверей меня ждала Лаванда.
— Не расстраивайся, — попросила она, пока мы шли по указателям в сторону столовой. — Не всё так страшно. Хочешь, попрактикуемся вместе? У тебя всё получится, правда!