— Защитная руна, — я задумчиво потеребил краешек одеяла. — Так вот, почему Маргарита сказала, что он проклят…
— Она рассказывала тебе о твоем отце?
В голове что-то щелкнуло. Я нахмурился и потер переносицу.
— О моем отце? Сколько можно говорить о нем? Надоело! Его больше нет, а я есть. И я собираюсь наслаждаться каждой минутой моей учебы здесь. Смотри-ка, Эйнст.
Я встал на ноги, широко улыбнулся и на мгновение прикрыл глаза. Затем вытянул руку, глубоко вдохнул и покосился на фамильяра, ожидая восторгов и похвалы. Однако огненный шарик, перекатывающийся по моей ладони, Эйнста нисколько не впечатлил. Он напряженно поскреб когтями одеяло и высказал свое мнение унизительным вопросом:
— Ты с головой вообще дружишь или как?
Я обиженно метнул огненный шар в пластиковый стаканчик, так и валяющийся на кровати, и принялся переодеваться. Вомбат с тихими ругательствами прыгал по одеялу, пока не затоптал последнюю искорку.
— То ты хочешь узнать об отце всё, то не хочешь даже слышать о нем. Николас, признайся честно, у тебя что, расстройство личности?
— У меня расстройство только по одному поводу: я ужасно опаздываю на Прорицание, — застегивая рубашку, отозвался я, поднял с тумбы рюкзак и направился к двери.
Вомбат меня обогнал и перегородил мне путь на самом пороге.
— Какое, к дьяволу, прорицание? Жорж ведет себя странно, и я намерен выяснить, что он задумал. Ты со мной или нет?
— Зачем? — обходя фамильяра, пожал плечами я. — Мне не нужны неприятности.
— Ну да. Защитился ты от внушения, как же, — ядовито процедил мне в спину Эйнст.
Что он имел в виду, я не понял.
Глава 4.3
К концу недели я с легкостью мог жонглировать огненными шарами, а также приноровился театрально сердиться, выпуская языки пламени из ноздрей. Никогда мне не доводилось привлекать столько внимания, и я купался в лучах славы и восхищения. Однако та, на которую мне хотелось произвести впечатление больше всего, даже не смотрела в мою сторону. Я винил в этом настырного Матвиенко, который не отлипал от Лаванды ни на секунду. В конце концов, во время окна между третьей и пятой парой я сам подошел к ней, обсуждающей что-то в углу с Артуром.
— Привет, Лав. Оцени.
Широко разинув рот, я дыхнул пламенем в сторону и даже слегка подпалил занавеску, которую Лаванда тут же починила заклинанием.
— Вот придурок, — хмыкнул Матвиенко, я на это сложил вполне понятную комбинацию из пальцев.
Бояться мне больше было нечего, из-за постоянного ощущения блуждающей по венам магической силы, я чувствовал себя чуть ли не бессмертным. Матвиенко, не в силах выносить мою компанию больше минуты, ретировался, но перед этим отмочил такое, отчего у меня отвисла челюсть – чмокнул Лаванду в щеку.
— Да что с тобой происходит? — с чувством спросила она, как только Артур исчез из поле зрения.
— Со мной? — переспросил я, многозначительно косясь на место, где только что стоял мой враг.
Это она предпочла проигнорировать, торопливо зашагала по безлюдному коридору, стуча каблучками. Я не отставал, ожидая продолжения ее речи. Долго ждать не пришлось.
— Рисуешься перед девчонками, хвастаешься на каждом углу своим даром, как будто не помнишь, как именно он у тебя раскрылся!
— Что плохого в том, что я радуюсь своим успехам? — разумеется, я заметил ее реплику про «девчонок» и чуть не воспарил под потолком в прямом смысле слова. — Лав, постой, — я взял ее за руки, увлек в сторону и прижал спиной к подоконнику. — Ты не представляешь, сколько раз я влипал в истории и становился посмешищем в глазах окружающих! Впервые я окружен вниманием, но не в роли шута, а в роли героя. Разве так плохо, что я впервые просто наслаждаюсь жизнью?
— Конечно же, нет, — ласково сказала она. — Но как же твой отец? Как же тот жуткий монстр, напавший на нас? Ты так просто оставишь это? Здесь творится что-то непонятное, Никки, тебя это нисколечко не волнует?
Я прижал ее руки к своей груди и подался вперед. Ее нежные небесно-голубые глаза удивленно расширились.
— Ты теперь с ним? — прошептал я. — Пожалуйста, скажи, что это не так.
Лаванда расцепила наши руки и смущенно поправила платье.
— Артур пригласил меня на свидание, и я согласилась.