— Снова-здорово… Легко внушаемым просьба пойти погулять! — скривился вомбат. — Не порть историю.
Я стиснул зубы и продолжил застилать кровать.
— Допустим, — сказала Марианна. — Но откуда ты всё это знаешь, если они проделали всё это вдвоем без свидетелей?
— Со слов Жоржа… — вомбат задумался и со злостью топнул лапой по ковру. — Да нет, не мог он соврать! Он с пристрастием допросил Маргариту, а после отвел меня в пещеру и показал то, что осталось от червоточины.
— Ха! — усмехнулся я, взбивая подушку. — А ты не думал, что отец попросту заигрался с запрещенной магией и умер, а Вертлявый это скрыл, придумав душещипательную историю, дабы не позорить своего лучшего студента?
— Нет, серьезно. Убери его отсюда! — взмолился Эйнст.
Марианна пожала плечами и забубнила какое-то незнакомое заклинание. Так быстро задом наперед я еще не передвигался. Меня постыдно выперли из собственной комнаты, да еще и заставили слушать громкий звук задвижки с внутренней стороны, чтобы я точно уяснил, что мне там не рады.
Барабанить в дверь и умолять впустить меня обратно я не стал. Опустил взгляд на распахнутую рубашку и принялся водить руками по краям с торчащими нитками вместо пуговиц. Мысли путались, слова заклинания менялись местами. Прежний вид рубашке вернуть не удалось: пуговицы пришились всего две, зато ниже возникли две кнопки, а завершалось всё это хозяйство почему-то красной молнией. Застегивая новомодную рубаху, я с точностью знал, куда направлюсь далее.
— Мисс Дрелла, к вам можно?
Я осторожно заглянул в опустевшую после занятия аудиторию. Не отрываясь от каких-то бумаг, преподавательница махнула клювом – я расценил это, как приглашение зайти.
— Покровский, не тяните резину, — сказала она, когда я уселся напротив неё и нервно заерзал на стуле. — Если вы по поводу экзамена, «автомат» я вам не поставлю. Вы неплохо справляетесь, но сосредоточения вам все-таки не хватает.
Она оторвалась от бумаг и многозначительно покосилась на мою преображенную рубашку.
— Я по другому поводу, — смущенно пробормотал я. — Меня интересует заклинание внушения. Теоретически, если вам внушили о чем-то забыть, возможно ли противостоять этому?
— Теоретически, — мисс Дрелла окинула меня подозрительным взглядом, — возможно. Но лучше подобного не допускать, используя защитные руны, обереги и закрытие разума от чужого воздействия.
— А если уже допустил? — виновато улыбнулся я.
Преподавательница отложила бумаги, пошелестев крыльями, и посмотрела на меня в упор.
— Вам известно, кто это сделал?
— Да.
— Насколько силен этот колдун?
— Неимоверно.
— В таком случае, забудьте об этом. Если это внушение не вредит вашему здоровью и здоровью окружающих, пусть будет. Со временем оно исчерпает себя, и вы вспомните о том, что забыли. Доверьтесь времени, Покровский. А теперь покиньте аудиторию, у меня еще полно дел.
Я встал и направился к двери, но через секунду передумал и вернулся, обхватив преподавательский стол руками.
— Может, оно и не вредит моему физическому здоровью, но психологическому – еще как. Знаете, пару месяцев назад я бы вас послушал и опустил руки, но не теперь.
— Всегда приветствовала в студентах упорство, но не тогда, когда оно переходит в наглость! Закройте дверь с обратной стороны, Покровский, если не желаете получить «неуд» по моему предмету!
— Ставьте! — я прекрасно понимал, что перехожу границы, но мне надоело быть беспомощным. Не зря мама пыталась привить мне чувство ответственности: я отчаянно желал отвечать за собственные поступки и мысли. — Можете выставить меня из академии прямо сейчас, если считаете нормальным, что в мои мозги беспрепятственно влезли и перевернули все вверх дном!
Мисс Дрелла молча сверлила меня пронзительным взглядом, и я выдержал его с достоинством.
— Ты готов к боли? — серьезно спросила она. — Готов к тому, что твой череп будет вибрировать от натуги, когда я вырежу внушенную тебе информацию, как жирную опухоль?
— Готов, — заявил я, хотя колени предательски подогнулись.
— Без анестезии, — предупредила мисс Дрелла, даруя мне еще один шанс передумать.