— Живо сними заклятие! — яростный вопль Лаванды напугал не только меня, но и других.
Она затормошила моего фамильяра, держа его за шкирку и впиваясь ногтями ему в кожу, отчего он очень громко и очень нецензурно выругался.
— Снимай! Сейчас же!
— Да не могу я! — не придумав ничего более зрелого, вомбат куснул Лаванду за палец, и она уронила его на пол. — Оно снимется само, как только встанет солнце. Защита от щенячьего взгляда Николаса – иногда он так смотрит, что я совершаю глупости. В чем проблема-то?
Ничего не объясняя, Лаванда бросилась в лабиринт из стоек с книгами и утонула во тьме.
— Ты не представляешь, что натворил, — сказал Матвиенко, проводя рукой по побледневшему лицу.
Слушать дальше я не стал – бросился вслед за Лавандой.
Нашел ее спустя десять минут сидящей на полу, вжимающейся в стену и дрожащей.
— Лав! — позвал я.
— Не надо, Ник. Не подходи. Ты зря пошел за мной.
Несмотря на ее запрет, я подошел и сел рядом. Затем подумал и взял ее за руку.
— Ты можешь мне рассказать.
— Помнишь, я говорила тебе о том, что мой дар приносит мне некоторые неудобства? — шмыгая носом и глотая слезы, спросила она.
Мое сердце сжалось. На плачущих женщин я всегда реагировал неважно, но видеть искаженное от рыданий лицо Лаванды было самой настоящей пыткой.
— Конечно, помню. Я помню все, что ты мне говорила. Каждое мгновение.
Она громко всхлипнула и отвернулась.
— Я такая сильная не просто так. Ты когда-нибудь видел фильмы о людях-волках? — неожиданно спросила она.
— Об оборотнях? — удивился я. — Да, но к чему ты спросила?
Свет из окна упал на прекрасное лицо Лаванды. Она молчала и ожидала моей реакции. Я медленно перевел взгляд на оконное стекло, хотя и так уже знал, что там увижу. Из-за туч вылезла багряная луна, явив мне свой зловещий идеально круглый лик, испещренный множеством морщин-кратеров.
— Нет, — выдохнул я. — Ты не можешь быть оборотнем. Их же не бывает, Лав!
— Лучше уходи, — с надрывом приказала она.
Я не шелохнулся. Лаванда отняла у меня руку и резко дернулась, неестественно изгибаясь и воя от боли. На этот раз сработал инстинкт самосохранения, я подскочил на ноги и влетел спиной в книжную полку напротив.
— Теперь ты понимаешь, почему я сказала, что не хочу тебя ранить? — вопросила она чужим хриплым и низким голосом. — Убирайся!
На этот раз спорить с ней я не решился. Может быть, тому виной были острые зубы, которыми Лав блеснула напоследок, а может, звериный громкий рык, который наверняка слышит легкая добыча перед кончиной. Бежал я резво, высоко поднимая колени и усердно работая локтями. На поворотах меня заносило, кеды скрипели и оставляли черные следы на бежевом линолеуме.
Ребята, которых, судя по их ошарашенным взглядам, уже посвятили в маленькую тайну Лаванды, столпились в углу и с ужасом смотрели куда-то мне за спину. Это здорово меня ускорило. Я свернул к двери и прямо на бегу швырял в нее огненные снаряды – той было хоть бы хны, даже не почернела.
— Не трать магию, дурак! — прикрикнул Эйнст. — Сюда!
Я изменил траекторию и завершил свой забег, рухнув на колени рядом с ребятами и создавая новый пламенный шар. Волк совсем рядом завыл так, что пробрало до костей. Не думая, я ударил огнем, но промахнулся, однако от яркой вспышки морду хищника озарило светом. Волчья слюна капала на пол, синие сосредоточенные глаза явно предвкушали хороший ужин. Мой разум отказывался поверить в то, что передо мной Лаванда, и я снова занес руку для магического удара.
Кто-то больно толкнул меня, и искры с моей ладони посыпались в разные стороны.
— Что ты творишь?! — гаркнул Матвиенко. — Это же Лав!
— А ты что предлагаешь? — взвизгнул я.
И тогда зазвучала музыка. На этот раз Ваня предпочел усладить наш слух минорной жутковатой композицией. Не знаю, специально ли он это сделал, но обычно подобные мелодии звучат в фильмах ужасов в самый напряженный момент. По всему телу побежали мурашки, плюс к этому у меня случился нервный тик где-то в области щеки, зато Ванин метод сработал. Волк, вернее, волчица облизнулась и принялась чесать ногой за ухом. Выражение синих глаз изменилось с агрессивно-выжидающего на лениво-блаженное. Поскуливая в такт, Лаванда улеглась на спину, будто желала, чтобы ей почесали брюшко. Мелодия на мгновение прервалась, и мы непроизвольно попятились к стене. Ваня перевел дыхание и продолжил. Однако волчица на этот раз не поддалась влиянию губной гармошки. По-видимому, почувствовав свое превосходство и наш страх, она резко встала на ноги и прижала уши к голове.