Матвиенко не растерялся и, крикнув нам прикрыть глаза, ослепил Лаванду, но, к несчастью, на каких-то несколько секунд.
Основной дар Марианны мне видеть еще не доводилось. Если бы в этот миг я мог чувствовать хоть что-то, кроме животного ужаса, я бы восхитился. Марианна была быстрой. Она не просто стремительно передвигалась, нет, она владела молниеносной скоростью. Кто-то догадался заполнить библиотечный зал сотней маленьких огоньков, озарив все пространство теплым романтичным светом, и я, затаив дыхание, следил за тем, как черная тень кружилась вокруг волчицы, заставляя ее поджимать хвост и безрезультатно клацать зубами. Мы не знали, как долго Марианна сможет отвлекать Лаванду, и как скоро последней надоест эта игра, поэтому я судорожно соображал, что можно предпринять, чтобы не ранить Лав и не погибнуть самим. Мыслей было много, но я не мог ухватиться ни за одну.
Марианна, не сдаваясь, крутилась вокруг волчицы, но та вдруг потеряла к ней всякий интерес, вспомнив о нас. Медленно и бесшумно ступая лапами, она подошла на опасно близкое к нам расстояние, шерсть на загривке вздыбилась, Лаванда показала зубы и зарычала, готовясь к прыжку.
— Левитация! — вдохновенно прошептала Аврора. — Она не сможет добраться до нас по воздуху.
— И… приз за находчивость достается милой Авроре, — хохотнул мой фамильяр.
Болтаясь под потолком и стараясь не смотреть вниз на облизывающуюся и подвывающую волчицу, я обратился к Эйнсту:
— И обязательно было ждать до последнего? — зашипел я. — У тебя ведь побольше опыта! Ты прекрасно знал, что так можно сделать с самого начала!
— Что с того? — заявил он. — По-моему, прекрасная тренировка вышла!
Я закрыл лицо руками и застонал.
— Она мне штанину порвала.
— А кто виноват, что ты взлетаешь, как престарелая гусыня?
Переругивались мы еще долго. А потом так же долго смеялись. Необычный способ выбрали мои друзья (и несносный Матвиенко), чтобы убедить меня в том, что без них я не справлюсь. Тем не менее, им это удалось.
Глава 7. Марианна
Скрывать от ректора тренировки было задачей не из простых. Словно почувствовав какую-то перемену, Вертлявый изменил расписание факультета мечты, понаставив нам внеплановых пар с самим собой, будто нам не хватало ежедневных зачетов и оставшихся экзаменов с общим потоком. Учеба отнимала много сил и времени, ночные вылазки в библиотеку хоть и укрепляли силу духа, но и напоминали о том, что четкого плана действий по вызволению из беды моего отца у нас не было, а еще мне не давала покоя навязчивая мысль о ректоре. Он прекрасно знал, что силы Аласдера Покровского вот-вот его покинут, и преграда в его лице падет. А значит, у Вертлявого был свой план, как не дать отродьям тьмы вырваться на свободу в наш мир. И эта неизвестность терзала.
Глядя на то, как ректор мучает у доски Аврору, я вспоминал детали своего сегодняшнего пробуждения.
Меня грубо растолкали, отняли одеяло и громко и настойчиво потребовали открыть глаза.
— Ну что еще? — захныкал сонный я, отчаянно пытаясь отвоевать хотя бы подушку. — Пять утра? Вы с ума сошли?!
— Мы с Марусей вчера кое-что узнали, — сказал Эйнст, забираясь ко мне на живот и лишая меня радости спокойно и размерено дышать.
Мари раздвинула шторы и все-таки вытянула подушку из-под моей головы, чем окончательно прогнала остатки сладкого сна.
— Я вас ненавижу, — искренне сказал я.
Конечно, на мою реплику никто не обратил внимания.
— Вчера вечером мы подслушали разговор Вертлявого с неким Мартином, — запрыгивая на кровать и удобно устраиваясь рядом со мной, сказала Марианна.
Они с Эйнстом сдружились и уже неоднократно дежурили возле кабинета ректора, пытаясь узнать, что он задумал. Впервые они смогли чего-то добиться. Я заинтересованно повернул голову к Марианне. Она смотрела в потолок и о чем-то размышляла.