— Поспорим? — улыбнулся мужчина. — И что я такого сделал? О, ну вот. И поминай как звали. НЕКУЛЬТУРНО, МАРГО!
Я выпрямился во весь рост и вытаращился на единственного, кто оставался в одном со мной помещении.
— Сложные отношения с дочерью, — развел руками Вертлявый. — Извини, что тебе пришлось стать свидетелем нашей семейной драмы. Но, пойми меня правильно, всё, что я сделал, было из любви к ней. Как бы ты поступил на моем месте? Представь, что твоя дочь врывается к тебе в слезах и тараторит о каком-то оболтусе, застрявшем в портале. «Папочка, я так люблю его, мы открыли червоточину, и бедненького Аласдерчика засосало внутрь. Помоги, папочка, нужно сказать другим, пусть вышлют подмогу и освободят моего ненаглядного!»
— Я бы прислушался к мольбам дочери, — сухо ответил я.
— Академия – дело всей моей жизни, Николас, — сузив глаза до малюсеньких щелочек, сказал ректор. — Я ни за что и никогда не променяю свою академию на хлыща, в которого по глупости влюбилась моя эксцентричная дочь. Ну прислушался бы я к ней, позвал этих дряхлых зазнаек – червоточина была бы закрыта, академия тоже, меня бы упекли в башню за сокрытие важной информации, а Марго бы окончательно разбили сердце. Кому бы от этого было лучше?
— Э. Ну, не знаю. Моему отцу?
— Справедливо, — заулыбался ректор. — Но он не в приоритете. Куда важней академия. Неужели ты не согласен? Это место исцеляет, вдохновляет, дает цель в жизни юным дарованиям вроде тебя. Я вложил в это заведение всю душу…
— …и действующая червоточина стоит у вас, как кость в горле? — подытожил я. — Мы хотим одного и того же. Так впустите моих друзей, позвольте нам закрыть эту жуткую червоточину и вытащить отца. Кстати, где она? Не вижу никаких порталов в другие миры.
— Так вот же, — кивнул Вертлявый на небольшую идеально круглую дырку в земле, очень напоминающую рыболовную лунку, пробуренную во льду.
— Эта дырочка? — не поверил я, подошел и заглянул внутрь.
Лунка почти до краев была наполнена зеленоватой водой, и только где-то в глубине едва заметно что-то мерцало.
— Аласдер, — пояснил Вертлявый, неожиданно оказавшийся рядом. — Еще держится. Марго, как и всегда, ошиблась в расчетах – никогда не дружила с цифрами. Твой отец удивительно могуч, протянет до следующего полнолуния, а может, и дольше. Ты талантлив ничуть не меньше, мой юный друг. Мне даже жаль, что нам придется проститься.
— В каком это смысле? — недоверчиво переспросил я.
— Не сейчас! Не подумай ничего такого… Еще в момент нашего первого знакомства я понял, что ты алмаз, Николас.
Снова на эту грубую лесть я не купился.
— Я не использовал магический дар против Матвиенко после собеседования, — признался я. — Все ваши тогдашние похвалы были пустым звуком.
Вертлявый скривил лицо и взмахнул руками.
— Ты правда считаешь меня идиотом? Думаешь, я не распозна́ю магический дар собственной дочери? Я знал, что тебе помогла Марго. Но именно это заставило меня еще раз взглянуть на твое имя. Покровский Николас Аласдерович. Одно твое имя делало тебя алмазом! Признаюсь честно, вначале я не поверил глазам. Какая удача заполучить сына самого Аласдера Покровского! У могущественного колдуна просто не может родиться бездарный ребенок. Так уж работает мать-природа. Я знал, что твой дар – не телекинез. Но я также знал, что, когда откроется твоя истинная способность, это будет нечто легендарное… И посмотри на себя теперь – я не ошибся! Знаешь, сколько стихийников попало ко мне в академию за последние пятьдесят лет? — ректор выдержал драматическую паузу. — Ни одного!
Наверно, после его слов стоило возгордиться самим собой – не получилось. Меня преследовало гнусное ощущение, что мной пытаются манипулировать. Но в чем конкретно заключался подвох, я не понимал.
Прикусив губу, я тоскливо покосился на далекое мерцание в земляной «проруби».
— Зачем вы внушили мне, что мой отец погиб, используя темную магию?
Вопрос повис в воздухе. Я оглянулся, услышав чьи-то шаги. Сквозь яркое белое сияние без каких-либо затруднений прошла Лаванда и кинула в мою сторону что-то блестящее.
— Мне наскучило слушать вашу глупую болтовню! — с ненавистью выпалила она.
Вертлявый, моментально среагировав, поймал острый нож за рукоять возле моего живота и сжал его в руке.