— Ну вот, — грустно сказал он. — Испортил мою парадную мантию.
Я перевел взгляд на Эйнста, по-прежнему висящего в воздухе. Он мне лукаво подмигнул и одобрительно кивнул головой.
— Студенты, слушаем меня внимательно, — громыхнул Вертлявый. — Вы не можете двигаться и говорить. Вы не можете использовать магию. Вы принимаете тот факт, что вы избранные, и с гордостью исполните свое предназначение, когда придет время.
Два моих оставшихся защитных амулета полопались, как шарики с водой.
— Вы останетесь на каникулы в академии, — довольно продолжил ректор. — Считайте, что для закрытия сессии остался последний экзамен. И вы будете к нему готовиться, не обращая внимания на все остальное. А теперь, если позволите, я закончу то, что начал.
Вертлявый повернулся к Эйнсту и одарил его зловещей самодовольной улыбкой. Все, что я мог делать – тупо смотреть на своего маленького, но фантастически смелого фамильяра. Никогда я не чувствовал себя таким беспомощным и опустошенным.
— Дерьмо случается, — сказал Эйнст. — Не забывай танцевать, хорошо?
Вертлявый приподнял руки, его ладони задрожали и с оглушающим грохотом из них полетели молнии. Сцепляясь и смешиваясь друг с другом, они образовали огромный потрескивающий перламутровый комок, который, лишь на секунду задержавшись в воздухе, резко рванул вперед и вошел в прикрывшего глаза Эйнста. Сердце сжалось и подпрыгнуло к горлу, мне хотелось его выплюнуть, лишь бы не чувствовать этой разрывающей внутренности душевной боли.
— Как же давно я хотел это сделать… Блаженство, — потер руки Вертлявый и окинул взглядом победителя то, что осталось от моего фамильяра. — Ох ты, друзья. Так уже за полночь. С Новым годом!
Глава 12. Последний экзамен
Я проснулся, почистил зубы, принял холодный душ и засел за учебники. Каникулы в академии не казались мне чем-то ужасным, я даже был рад, что скоро наконец покончу с не дававшим мне покоя экзаменом у Вертлявого. Он хотел, чтобы я открыл свой дар полностью, но стихии воды и земли не поддавались мне, как бы я не пытался их подчинить. В многочисленных книгах, которые я проштудировал от корки до корки, говорилось о концентрации внимания, долгих и унылых медитациях, магических тренировках и о великой силе единения с природой. Такая чушь. Ради эксперимента я даже медитировал, забравшись по пояс в болотную слизь. Ничего не добился, зато воняло от меня потом так, что мухи дохли.
Мой взгляд скользнул в сторону кровати. От вида пустой подушки, покрытой коричневыми волосками, в груди защемило. Я шмыгнул носом и потер глаза, запрещая себе распускать нюни. А затем резко поднялся из-за стола, схватил дурацкую подушку и яростно швырнул в открытую створку окна. Не попал. Подушка врезалась в оконную раму и сползла на подоконник, обиженная таким отношением.
— Что она тебе сделала?
От внезапно нарушенной тишины я подпрыгнул и уставился на Марианну, стоящую в дверном проеме. Ступор прошел быстро. Уже через каких-то пару секунд я сжимал ее в объятиях, вдыхая запах ее волос. Затем отстранился и обхватил ее осунувшееся лицо руками. Мне нужно было удостовериться, что передо мной именно она.
— Хватит меня лапать, — рыкнула Марианна и оттолкнула меня.
Да, это была она. Я даже улыбнулся. А затем заметил, что на ней до сих пор та же соблазнительная одежда, что и перед нашим походом в подземное крыло. Правда леггинсы в нескольких местах порвались, а майка была измазана в грязи. Однако это ничуть Марианну не портило – скорее, наоборот.
— Где ты была? Куда ты тогда пропала? — накинулся на нее я. — Что с тобой произошло?
— Много вопросов, мало времени, — отозвалась Марианна. — Если вкратце, меня задержал один очень настойчивый мираж, и всё шоу я наблюдала из укрытия. А когда все закончилось, долго петляла по катакомбам, пока не нашла выход.
— Ты видела, как Эйнст… — продолжить я не смог, отвернулся от Мари и прикусил язык.
— Да, — сухо сказала она. — Но сейчас надо думать не об этом. Ты под внушением. И все наши тоже.
— Думаешь, я не знаю? — я снова повернулся к ней. — Забывать он нам ни о чем не внушал. Я его ненавижу.
Марианна выглядела потрясенной.
— Так чего ты тогда сидишь здесь?
— А где мне сидеть?! — я нервно взмахнул руками и побрел обратно к столу. — Я должен полностью раскрыть свой дар и отдать червоточине.