— Неубедительно, Николас. Врать ты совершенно не умеешь. Знаешь, вообще-то я думал, что твой дар раскроется полностью в тот момент, когда я уничтожу подменыша в облике миловидной Лаванды. Ведь именно защищая ее, ты открыл в себе стихию огня. Но нет. Этого не случилось. И я долгое время задавался вопросом, почему, — Вертлявый мерял шагами комнату, пока не остановился возле шкафа с Марианной внутри. — А потом меня осенило: я вспомнил себя в восемнадцать лет. Ветер в голове, полный раздрай в душе, сегодня любишь одну, завтра другую… Вот это время!
Ректор внезапно распахнул шкаф и повернулся ко мне с блуждающей улыбкой.
— Тебе нужна мотивация, Николас? Она у тебя есть. Либо ты сейчас же раскрываешь свой дар, либо я сверну шею красотки в халате. Вылезай, милая. А теперь замри на минутку. Вот так. Послушная девочка.
— Не трогайте ее, — пробормотал я, чувствуя, как слабеют колени. — Я всё сделаю, только отпустите ее.
— А у тебя хороший вкус, — одобрил Вертлявый, проводя пальцем по бледной щеке Марианны. — Хорошенькая. А шейка тоненькая, лебединая, я прямо слышу этот сладкий хруст…
— Хватит! Вы же знаете, что я сам хочу сдать этот проклятый экзамен. Вы же внушили мне! Я всё для этого сделаю!
Вертлявый скрежетнул зубами и убрал руку от лица Мари.
— Как видно, не всё. Я бы не переходил к таким крайним мерам, если бы не нужда. Времени почти не осталось, Ник. Мне нужна вся твоя сила. Не жадничай, откройся наконец, — ректор резко выкинул руку вперед и сцепил пальцы на горле Марианны. — Ты же хочешь меня остановить, не правда ли?
Марианна брыкалась, отчаянно пыталась разжать сильные пальцы Вертлявого, хрипела и сверкала глазами. Я бросился к ней, но ректор свободной рукой отбросил меня назад.
— Используй магию, Николас, — рявкнул Вертлявый, продолжая сжимать шею Марианны.
Я отправил в него целую серию огненных снарядов, но он с легкостью их потушил.
— Слабо. Старайся лучше. Смотри-ка, она уже синеет. Ускорим процесс!
Прижимая Марианну к шкафу и не переставая ее душить, он приподнял ее над полом. Марианна прерывисто засипела, заболтала ногами в воздухе и замолотила кулаками по рукам Вертлявого. На мгновение картинка перед глазами померкла. Я не помню, как сотворил огненный смерч и направил в сторону ректора.
— Хорошо! — оживился он. — Но мне нужно еще! В ее легких почти не осталось кислорода, я дам ей сделать глоток воздуха, а потом продолжу ее муки. И буду продолжать это делать, пока не добьюсь результата. Только ты можешь это закончить!
— Оставь ее в покое, — взмолился я. — Я больше не могу.
— Через «не могу». Вспомни о своем предназначении!
Мой взгляд случайно упал на часы. Прошло ровно десять минут.
— Да иди ты к черту!
— Что?
Вертлявый ослабил хватку и обернулся ко мне, вопросительно изогнув брови. Только что я чувствовал себя полностью обессиленным, но при виде этого его растерянного взгляда у меня будто открылось второе дыхание. Не знаю, что за зелье влила в меня Марианна, но оно работало.
— Я сказал, катись к чертовой бабушке. Убери руки от моей подруги.
Почему-то Вертлявый решил меня послушаться. Марианна скатилась на пол, хватая ртом воздух и хрипло кашляя. Ректор смотрел на меня так, будто видел впервые.
— Ты посмел обидеть девушку, которую я люблю, — сказал я.
С каждым вдохом я чувствовал, как наполняюсь бешеной силой. Если раньше у меня периодически возникало ощущение бессмертия, которое рано или поздно заканчивалось сомнениями, то теперь я чувствовал себя всемогущим повелителем целой Вселенной. И это ничто не могло изменить.
— У тебя получилось, — прошептал Вертлявый.
— Я знаю.
В комнате резко потемнело. Поднялся и завыл ветер, срывая шторы с карниза и заставляя качаться и дребезжать люстру.
— Ты загипнотизировал моих друзей.
Пошел снег. Потолок медленно с тихим треском покрывался коркой льда.
— Ты убил моего фамильяра. Моего друга.
Возле моего правого плеча, словно мотыльки возле фонаря в ночи, кружились в воздухе, нежно перестукиваясь, два гигантских валуна. Я их не видел. Просто знал, что они есть.
— Ты позволил моему отцу страдать в червоточине восемнадцать лет.