— Подснежники ищете? — спросила она, заставив меня остановиться и перевести на ее очумелый взгляд.
— Незабудки, — честно ответил я.
Бабушка тепло мне улыбнулась и продолжила посыпать заледеневшую тропинку песком.
— До весны вы их вряд ли найдете.
— Но они… растут на этом самом месте, правда же?
Хозяйку небольшого домика мой вопрос ни капли не удивил.
— Так и есть, сынок. Ты совсем продрог. Думаю, тебе не помешает чашка горячего травяного чая.
Отказаться от такого щедрого предложения я не посмел. Но пообещал, что после этого непременно устраню последствия моих манипуляций с сугробом. Так я и поступил.
Не знаю, что я хотел от этой женщины. Возможно, хотел просто сидеть рядом с ней и пить самый вкус чай, который я пробовал. Алена Валентиновна была невероятной. В отличие от многих старушек, которые мне встречались в жизни, она была немногословной и источала невидимый глазу, но согревающий душу мягкий свет. От искреннего предложения помочь по дому, она не отказалась, и некоторое время я провел в доме, в котором когда-то счастливо жил мой верный фамильяр. А потом просто ушел. Вышел за калитку, вдохнул полной грудью морозный воздух и сделал несколько шагов прочь, а затем не удержался и обернулся.
Посреди тропинки, приведенной мной в порядок, сидел большой черный кот и внимательно, даже задумчиво смотрел на дом.
— Эйнст? — тихо пробормотал я. — Возможно ли это… Эйнст, ты переродился? В кота? Кис-кис-кис. Иди сюда, Эйнст!
Кот скосил на меня глаза и настороженно прижал уши.
— Ты узнаешь меня? — на всякий случай я присел на корточки и протянул вперед руку.
Кот попятился, вздыбил шерсть и прошмыгнул под калитку в сторону дома. Я зажмурил глаза и с силой ударил рукой по снегу.
— Ты правда только что говорил с котом? Мне не привиделось?
— Не может быть, — выдохнул я и резко развернулся.
Вомбат стоял на задних лапах в нескольких шагах от меня и пронзал меня черными круглыми глазами.
— Почему нет видеокамеры, когда она так нужна?! — продолжал он знакомым саркастическим тоном.
— Эйнст?!
Не помня себя, я бросился к нему и подхватил на руки.
— Малец! Давай без глупых фамильярностей! Отпусти немедленно! Что ты делаешь?!
— Эйнст! Это правда ты!
— Поставь, сказал! Ненавижу обниматься!
Я наконец опустил его и широко улыбнулся, залюбовавшись коричневым мохнатым зверем.
— Как ты здесь? Как ты спасся? Ты же умер, я видел!
Эйнст пошевелил усами и на всякий случай отошел на безопасное от меня расстояние.
— Я умер очень давно, малец, и виной тому дурацкий пончик в шоколадной глазури. Сколько, по-твоему, раз можно умирать? Просто спровоцировал мелкого Жоржи, чтобы он отправил меня, куда надо. Без поддержки профессионалов вы бы не справились, и я сделал то, что должен был.
Я поморгал и непонимающе скривил лицо.
— То есть, ты знал, что не умрешь?!
— Разумеется, я знал. И прежде, чем ты закатишь истерику и потребуешь объяснить, почему я не посвятил тебя в свой коварный план, скажу, что Жоржа в тот момент поглотила пучина безрассудного самодовольства и власти – Вертлявый и думать забыл о том, что уничтожить меня не в силах даже он, напоминать ему об этом не стоило. Я еще здесь не закончил, малец. Быть мне твоим фамильяром, а потом еще не пойми кем, пока я не искуплю все свои грехи. И я, в общем-то, не против.
Я фыркнул и покачал головой.
— Ну да. Ты же создал эту червоточину, чтобы поразить какую-то там девчонку.
Я закатил глаза и двинулся в сторону дома Марианны. Вомбат уверенно зашагал рядом.
— Ну, был грешок. И… «какую-то там»?! Ты не видел эти формы!
— Ты так просто об этом говоришь?! Грешок?!
— Ой, чья бы корова мычала… Освежить воспоминания? Язык подменыша в твоем рту!
— Фу! Хватит! Тебе разве можно разглагольствовать по-человечески в нашем мире? Услышит кто-нибудь.
— А никого нет. И чего ноешь? Разве ты не скучал по мне сильнее, чем по любимой мамочке? Слезы лил в подушку, спать ночами не мог…