— Уже иду, — ответила Талиба, бросая взгляд на жеребца. Он продолжал буравить её взглядом, пока она пятилась. Это будет долгая ночь сказительства, и последнее, что было ей нужно — ещё больше загадок. Жеребцы с именами Треилблейзер и Сломленный. Проклятая пони, которая, весьма возможно, прокляла её саму или деревню. Тайны и ложь, выставляемые на показ в качестве истории. Сказания были проще. Факт или Вымысел. История или Театр. Луна освещала её своим светом, и она устремила на неё свой взгляд. Быть может, им понравится история о Принце Хаппахани и совращении гарема Лунного Короля? Она порысила обратно к костру, обдумывая эту мысль.
* * *
Засорённые илом воды Рисовой Реки, будто молоко, пенились в лунном свете, проглядывающем сквозь налетающие облака. Из своей штаб-квартиры Хаймон задумчиво смотрел на перекатывающиеся под ним волны. Это была приятная иллюзия. Большую часть времени вода для него выглядела просто красной. В копыте он держал фотографию самого себя, только на несколько лет моложе. Он, улыбаясь, стоял рядом с кобылой, одаривающей фотоаппарат взглядом, который обычно можно было увидеть лишь в спальне, в то время как его дочь суетилась в его копытах. Его младший брат, закрыв один глаз, показывал фотографу — бродячему торговцу Зелёного легиона — язык. И загибы на фотографии говорили, что её множество раз доставали, чтобы посмотреть, и снова складывали.
Во времена оны здесь располагалась типография, и в воздухе до сих пор чувствовался запах чернил. С потолка свисала единственная, не прикрытая ничем лампочка, обеспечивающая освещение, а этажом ниже играла музыка. Он никогда не спал в одном и том же месте дважды, часто, выбирая новое совершенно случайно. Для него уже был расстелен матрас, но сна не было ни в одном глазу. Когда Железные решат сделать свой ход, первый же снаряд прилетит туда, где, по их мнению, будет находиться он. Пусть тщеславие и внушало, что именно в этом заключалась причина, почему они ещё не напали, но он знал характер Адольфы. Она хотела заполучить западный берег неповреждённым, а не в виде снесённых до основания руин. Карнико были нужны рабочие, а не трупы, так что никаких газовых атак.
Он почувствовал покалывание в затылке, и лампочка, замигав, потускнела; перекрученные, уродливые тени, будто ползучие грибы, придвинулись к нему ближе. Звучавшая в низу музыка стала искажённой, как будто доносилась из-под воды.
— Шаман, — произнёс Хаймон, аккуратно складывая фотографию.
— Ты облажался, — донеслось из теней. Не знай он их настолько хорошо, то не естественные, шипящие шепотки у него в ушах были бы весьма тревожащими. — Тебе нужно было сделать одно дело и ты его запопрол!
— У меня много дел, которые нужно делать. И поиск по всей Зебринике одной пони для её убийства не стоит первым в этом списке, — пробормотал он и напрягся.
Его подняло в воздух и сильно приложило о стену.
— А ведь должно! — прошипел мир вокруг него; свет медленно угасал, в то время как тени становились всё гуще.
— Я лично повстречался с этой пони, и она меня не впечатлила, — пробормотал Хаймон. — Она сбежала благодаря кое-какому счастливому вмешательству. — И кое-что знала. То, что никому больше знать не полагается.
Его оторвало от стены и снова впечатало в неё, отчего его зубы застучали.
— Тебе следовало убить её! Я раз за разом говорил тебе, ещё с того момента, когда ты впервые увидел её, чтобы ты её убил.
— Я никогда не мог и понять, как отпрыск пони может быть настолько значимым, — проворчал он. — Я до сих пор не могу.
Из тьмы исходил странный звук, и Хаймон позабавился, представляя себе, как зебра дёргает себя за гриву от разочарования.
— Не можешь? Ты что, не осознаёшь насколько ужасно трудно её убить? Она ускользнула от Сулой. Сбежала отсюда. Сторговалась о беспрепятственном проходе с охотниками за головами. Она как-то, как-то, установила контакт с той, той... тварью, которую ты создал в Зелёном Ущелье. И ты не смог убить её. И это лишь то о чём я знаю! — прошептал голос ему в уши.
— Ну, она везучая, а везение, в конечном итоге, заканчивается, — проворчал Хаймон.
— Дурак. Вы все глупцы. Думаете, коль уж она выглядит маленькой и беспомощной, то она не угроза. Ксара считает, что мы сможем использовать её, поскольку она юна и наивна. Она проклята на таком уровне, что вы оба не способны этого даже понять. Тронутая духом, который разрушит всё, что мы надеемся создать. Она ускользает от легионов, сбегает от чудовищ, договаривается с бандитами, добывает услуги из духов, с которыми даже самые искусные шаманы не отважились бы вести переговоры. — Помолчав, будто нож, прошептал ему в ухо: — Она ещё юна, но уже проделывает всё это. А что она станет делать, когда станет взрослой?