Скотч кивнула, пристально разглядывая книгу. Ей не давала покоя одна подозрительная мелочь.
— Итак, почему тебя внезапно стало устраивать, что этим буду заниматься я? В Зелёном Ущелье ты отчаянно хотела, чтобы я не делала ничего шаманского.
— И это прекрасно сработало, — качнула головой Пифия. — Первая линия защиты — невежество. Если ты об этом не знаешь и отвергаешь это, то сверхъестественному труднее нанести удар. Ты не видишь их; они не видят тебя. А если что-то и увидишь, это будет лишь странными вещами, которые ты просто выбросишь из головы и пойдёшь дальше. Именно поэтому все, кто проходят мимо, не подвергаются постоянным нападкам тёмных и опасных духов. Это невежество, или же невинность, если тебе хочется более романтичную формулировку, является тем, что тёмные твари должны свести на нет прежде, чем действительно смогут до тебя добраться, — произнесла зебра, тыча копытом в плечо Скотч. — Итак, пусть тёмные твари всегда могут сожрать твоё лицо, но, по сути, нет особой разницы между ними и рейдером, пытающимся сделать то же самое.
Скотч нахмурилась, раздражение буквально пощипывало её спину.
— Так почему ты теперь рассказываешь мне о шаманско-духовных вещах?
Выпучив глаза, Пифия выпалила:
— Это не связано с шаманством. И с духами не связано. Я не говорю о связанных с шаманством вещах, поскольку я не шаманка! — Закатив глаза к потолку, она скривилась, приготовившись. Спустя пару секунд кобылка приоткрыла один глаз, чтобы оглядеться, и расслабилась. Заметив, что Скотч таращится на неё в замешательстве, она откашлялась. — Как бы то ни было. Не связано с шаманством. Это связано с тёмными вещами. Я могу говорить о тёмных вещах. Тёмные вещи не шаманские. Блин, даже Маджина могла бы, имей она об этом познания.
— Ладно. Так почему же теперь?
— А потому, что если ты не намерена оставаться невежественной касательно этих вещей, то истинное знание того, с чем ты имеешь дело — вторая линия защиты. Но и крайне снисходительного курса молодого бойца от невежества к знанию у тебя тоже не будет. Поскольку, пусть сожранное тёмной тварью лицо это плохо, но это и не самое страшное, что может с тобой случиться. — Пифия наклонилась к Скотч; капюшон плаща отбрасывал тень на лицо зебры, отчего были видны лишь её светящиеся жёлтые глаза. — Ты можешь потерять своих друзей. Свои воспоминания. Свой разум. И даже... себя. Смерть это жеребячьи шалости по сравнению с этим.
Скотч тяжело сглотнула, вспоминая, как много отдала Блэкджек за полмира отсюда.
— Неужели есть ещё и третья линия защиты, а? — Ухмылка, которой она одарила Пифию, растаяла, когда та не вернула её.
Но и немедленного ответа Пифия тоже не дала. Она, казалось, обдумала это, бросила взгляд на Скотч, и ещё немного поразмышляла.
— Ага. Есть, — наконец-то объявила она. — Это знание себя. Кто ты есть. Чего ты хочешь. Никакого страха. Никаких сомнений. Уверенность. Это последний рубеж. Если он падёт, то до тебя доберутся. Тебя ранят так, как это сделает любой дух. Возможно, ты выживешь. Возможно — нет. Возможно, ты будешь искалечена. Возможно, тебе повезёт. Но знать себя, быть правдивой с собой, это последний рубеж для отступления. Как только ты его лишишься, ты лишишься всего. И, Скотч? — Потянувшись, зебра стукнула земнопони в грудь. — Ты себя не знаешь.
— Чего?! — возмущённо, фыркнула Скотч. — Конечно же, знаю.
— Ой ли? — с серьёзным видом спросила Пифия, пристально смотря Скотч в глаза. — Ты хорошая особа?
— Ну разумеется, хорошая! — фыркнула Скотч Тейп, но когда Пифия продолжила так на неё смотреть, она сглотнула. — То есть я считаю, что хорошая! Наверное. Если поспрашиваешь окружающих. Моих друзей. Я стараюсь не обижать других, если есть такая возможность. Это же хорошо, так ведь? — с дрожащей улыбкой спросила она, хмурясь. — Как ты думаешь, я хорошая? — Пифия продолжила хранить молчание, и улыбка кобылки превратилась в жуткую маску. — Вот дерьмо.
Медленно кивнув, Пифия наконец-то полуулыбнулась.