Это неприятная вторая сторона Праздничных Минталок. Это ускорители мозга, изготовленые из мистических растений, произрастающих только на родных землях зебр и, возможно, в Вечнодиком Лесу. Независимо от того, насколько часто вы используете их, они будут так же эффективны, как и в первый раз. Что большинство наркоманов не осознаёт, так это то, что отказ от них вызывает ухудшение ваших умственных возможностей. И чем больше вы их принимаете, тем хуже вам без них. Пони, которые принимали их в течение многих лет, достигали точки, когда они едва могли функционировать без наркотика в организме.
Хелпингхуф тонко улыбнулся.
Просветлённое состояние, в котором вы сейчас находитесь, это на самом деле то, какой вы всегда были, прежде чем подсесть на Праздничные Минталки.
Что? Я была такой раньше? Но я чувствовала себя настолько более бдительной. Всё было так ясно. Было так легко думать. Не сверхбыстро, как под действием ПрМ, но всё же легко. Если так было до того, как я использовала ПрМ, то почему я чувствую себя так ново? И почему я не могла отличить...
Но я же должна была. Я знала, что что-то было неправильно в течение долгого времени. Я почувствовала, как слёзы наворачиваются на глазах, и задалась вопросом, откуда они взялись. Я посмотрела на врача.
А теперь я могу дать вам совет, но я не могу заставить вас принять его, продолжил врач. Вам абсолютно необходимо держаться подальше от Праздничных Минталок. Это не будет легко. Ваше тело и мозг могут больше не жаждать или нуждаться в них, но пристрастие к наркотикам настолько же психологическое, насколько физическое. Так что я не могу сказать вам, что это будет нетрудно. Но, насколько я слышал, у вас сильная воля, и у вас есть сильные друзья, которые могут помочь вам в этом.
Я медленно кивнула, на самом деле не желая слышать это, но зная, что мне оно нужно.
И я настоятельно рекомендую держаться подальше от простых Минталок или любых других веществ, вызывающих зависимость. Бак, Рейдж, Дэш... Все из них. Праздничные Минталки являются наиболее опасными наркотиками, но другие не намного лучше. И с вашей семейной историей вы более восприимчивы к пристрастиям, чем большинство пони. Так что мой совет: просто держитесь подальше.
Я собиралась кивнуть ещё раз и остановилась. Минуточку...
Какое отношение к этому имеет моя семья?
Предрасположенность к наркомании может быть наследственной, сообщил мне Хелпингхуф. Ваша подруга Вельвет Ремеди рассказала мне о вашей матери.
Моей матери?
Она не имела права!
Она была алкоголиком, не так ли?
Я в ярости стиснула зубы, глядя на врача. Он терпеливо ждал, пока моя злость не утихла, и я не ответила:
Ну, у неё кьютимарка стакан яблочного сидра. Что же ещё ей было делать?
Вы же знаете, что кьютимарки не контролируют вашу судьбу, не так ли?
Я просто смотрела в сторону. Я не собиралась быть втянутой в обсуждение моей матери, даже если они будут держать меня связанной в течение нескольких дней.
Ох, дерьмо. Монтерей! Как долго я была без сознания?
Я попыталась посмотреть на время на моём ПипБаке, но нога была привязана к кровати. И я быстро вспомнила, что мой ПипБак всё равно был мёртв.
Доктор, сказала я, стараясь не показаться слишком обеспокоенной. Как скоро казнь Монтерея Джека?
Пожалуйста, Луна, дай мне силу...
Врач моргнул.
Владелец сырного магазина? Это произошло два часа назад. Я почувствовала, будто у меня в желудке свалился цветочный горшок. А за ним наковальня. А что, вы его знали?
Я потерпела неудачу.
* * *
Вельвет Ремеди была первой, кто посетил меня. Только что из шара Флаттершай. Она говорила осторожно, словно ступая по яичной скорлупе. Когда она зашла, её рог засветился, и она сняла ремни, удерживавшие меня. Один за другим. Я сопротивлялась желанию схватить её за горло. Никакой напряжённой деятельности, как сказал доктор.
Я не жду, чтобы ты простила меня... начала Вельвет.
Хорошо, прервала я строго. Потому что я не простила.
Она вздрогнула от моих слов, но упорно продолжила:
...или что всё будет нормально между нами. Но я ожидаю, что ты поймёшь, почему. И что поймёшь, почему я должна была это сделать именно сейчас.
Почему ты почувствовала, что должна была сделать это именно сейчас, ты имеешь ввиду, выплюнула я. И против моей воли.
Ты не получила бы необходимую тебе помощь по своей воле. Это, возможно, единственное место во всей Эквестрийской Пустоши, где могли бы тебе помочь, и ты собиралась отказаться от этого.
Я уже осознала свою проблему, парировала я. Я собиралась попросить о помощи.
Да? спросила Вельвет Ремеди, оказавшись где-то между шоком и неверием. Когда?
После того, как мы упали. Я поняла это тогда. И я, вероятно, попросила бы о помощи, после того как немного бы поспала.
Убедительно. Она отвернулась от меня. Мне не нужно было видеть её лицо, чтобы сказать, что она скрывает слёзы. Я слышала их в дрожи её дыхания, видела их в содрогании её груди.
Арргх! Я хотела разорвать её на куски зубами... Но всё же я не могла видеть её боль. И я знала, что, если продолжу с ней говорить, то просто причиню ей ещё большую боль. Может быть, она заслужила это, но я не хотела ранить её ещё больше.
Вельвет, ты должна быть не здесь.
Она вытерла копытом лицо, перед тем как взглянуть на меня. Её глаза были красными и распухшими, но сами слёзы она мне увидеть не позволила.
Потому что из-за того, что ты сделала, у детей Монтерея Джека больше нет опекуна. И скоро не будет и дома, сказала я строго, глядя на неё. К её чести, она выстояла и приняла это.
Я спросила врача, что будет с ними. Я была права, в башне Тенпони нет и намёка на детский дом. Я вспомнила слова доктора: "Башня Тенпони 'меритократия', а не социалистическая коммуна. Те, кто не заработал своё право быть здесь, и те, кто не может позволить себе оплатить пребывание здесь, тем в Тенпони не место." Жеребят и кобылку выгнали бы из башни в конце месяца.
Так что ты должна помочь это исправить. Отправь СтилХувза сюда. Мне нужно поговорить с ним. А также пусть он принесёт мои сумки и рабочий комбинезон. Мне нужно починить ПипБак, чтобы я смогла отправить сообщение Когтям Блэквинг. Я напомню им о одолжении, что они обязаны нам. Я собираюсь отправить детей в Разбитое Копыто. Я нахмурилась. Это было не идеально, но чертовски намного лучше, чем бросить их на произвол судьбы в руинах Мэйнхэттена.
И твоей работой будет сообщить детям Монтерея об этом и убедить их пойти.
Глаза Вельвет Ремеди расширились от немедленного признания, насколько эмоционально болезненную задачу я ей дала. Но она кивнула, принимая бремя как заслуженное.
* * *
Прости меня, Лил'пип, сказал Каламити, уронив голову на копыта. Он проскользнул за перегородки сразу же, как только Вельвет Ремеди ушла.
Я глубоко вздохнула и осторожно села. Для этого потребовалось усилие, но моя голова оставалась чистой, а мои внутренности не выворачивало. Было блаженством не чувствовать тошноту и не испытывать эффектов отказа от наркотиков.
Тебе не за что извиняться, Каламити, сказала я, хотя у сердитого пони в глубине моей головы было немного другое мнение. Это сделала Вельвет Ремеди. И она... была права в том, что хотела помочь мне. Мне нужна была помощь.
Каламити поднял на меня глаза. Я была шокирована, увидев в них тяжкую боль.
Нет, Лилпип. Мне больше всех нужно извиняться. Это всё моя вина! Это я дал тебе эти зебрами проклятые Минталки.
Пылающий солнечный пердёж! Каламити был прав. Впервые я задумалась, каково ему было видеть, как я теряюсь в этих вещах. Выходит, он корил себя всё это время? О, милостивая Селестия, да что же я делала со своими друзьями?
Тяжело это было или нет, я слезла с больничной койки и обхватила Каламити передними копытами, прижавшись мордочкой к его шее. У меня не было слов, даже никаких мыслей о том, что можно сказать, но я надеялась, что, если я буду обнимать его достаточно долго, он поймёт, насколько я его прощаю, и насколько было жаль мне самой.