Не зовите, принцессы — я не приду,
Я душу в ломбарде заложил за еду.
Я с криком проснулась — пот с моего лба стекал на нос, когда я резко вскочила. Только что я убила кобылу в своём сне. Она превратилась в вязкую жижу, когда дезинтегрирующая магия из моего пистолета прогрызла отверстие в её визжащем теле. Я опустила голову к задним ногам и схватилась за щёки передними копытами, стараясь успокоить своё дыхание. Я стала остывать, когда почувствовала нежное, умиротворяющее прикосновение к своей гриве. Я, должно быть, выглядела ужасно, потому что взгляд Блэкджек говорил сам за себя.
— Кошмар? — просто-напросто спросила она, очень медленно проводя внутренней стороной копыта по моему затылку.
Оказавшись наяву, я попыталась забыть картину со столь правдоподобно умирающей кобылой, и кивнула.
— Я… я убила кого-то во сне, — тихо произнесла я. — Я никого не убивала вчера, а теперь меня одолевает чувство вины. Я такая глупая.
Блэкджек вскинула бровь, взглянув на меня.
— Серьёзно? Ты ведь понимаешь, кому ты это сказала, а? — спросила она со своей маленькой, самоосуждающей улыбкой. Это не сработало, и улыбка сошла с лица. — Послушай, ты знаешь в чём разница между ними и нами? — спросила она, сухо и со всей серьёзностью. Я медленно потрясла головой. — Они выстрелили первыми.
— Никому бы не пришлось умирать, если бы мы остались в Хуфингтоне, — прошептала я, сжимая свою голову.
— Да, им бы не пришлось. Но пришлось бы кому-то другому. — сказала Блэкджек с ласковой твёрдостью, как мама, преподающая жеребёнку тяжёлый урок. — Мы пошли на север, потому что ты так решила. Ты берёшь на себя ответственность за пони, которые погибли вчера, я вижу в этом смысл, но ты не виновата. Они напали на нас.
Я сделала несколько медленных вдохов, пытаясь заставить язык сотрудничать со мной. Некогда податливая мышца обратилась камнем в моём рту — потребовались согласованные усилия, чтобы подобрать правильные слова.
— Значит так ты справляешься с этим? — спросила я после долгой паузы. — Говоришь себе, что они сами виноваты?
Блэкджек ответила мне тяжёлым взглядом — я почувствовала знакомую волну ненависти к самой себе, которая омыла меня как горький утренний прилив.
— Нет, не так. Я думаю, что у каждого пони есть свои причины делать то, что они делают. Пока они не причиняют боль кому-то, кто не может защитить себя, меня это не касается. Но как только они выстрелят в меня или моих друзей — пусть не уповают на лучшее. — она слегка улыбнулась. — Просто им не посчастливилось прицелиться в кого-то, кто так хорош в самообороне.
— Я не хочу убивать пони. Я вообще не хочу убивать кого-либо, — я шмыгнула носом. — Я думала, что всё закончилось, когда ты и Дарительница Света… — я замолчала. — Богини, я, должно быть, звучу как полная дура.
— Нет. У тебя правильная позиция. Но я сомневаюсь, что пустошь когда-нибудь исчезнет. Не полностью. И пони, убивающие других пони. Хорошие пони пытаются остановить это. Пытаются отыскать причины их агрессии. Найти какой-нибудь другой способ. Всё, что можно достигнуть простым убийством, это труп. Это не заставляет пони учиться на собственных ошибках. Поступать лучше.
— Как ты? — спросила я, а затем почувствовала как ухудшилось её настроение. — Прости.
— Я кое-чему научилась. Вещам, о которых рассказываю сейчас тебе, — призналась она, продолжая гладить мою грязную гриву. — Отнять чью-то жизнь — никогда не просто. Мне не нравится драться и убивать. Я хороша в этом, но предпочла бы заниматься чем-нибудь ещё. — cказала она, подмигнув мне, но в этом не было чего-то пошлого.
Её улыбка увяла, когда она продолжила.
— Убийство гигантского радскорпиона или яо-гая это одно. Ты знаешь, что это борьба за выживание. В этом есть что-то очень простое — в борьбе с чем-то, что хочет просто убить тебя и съесть. Ты не думаешь об этом. В этом нет злобы. Просто что-то голодное занесло тебя в своё меню.
— А когда пони перестанут убивать? — спросила я.
Она не сразу ответила, её эмоции смешались в ядовитое рагу сожаления, досады и самоотверженности как кусочки сгоревшей резины, кипящие в чане с радиоактивными отходами и сточными нечистотами.
— Когда ты будешь сражаться, так долго, чтобы им расхотелось убивать тебя. Иногда это означает, что убитыми должны быть они. Я не начинаю драку, я её заканчиваю. А я очень, очень хорошо умею заканчивать её, — она замолчала, мрачно сжав губы.
Меня внезапно осенило, что пони практически считали себя хищниками, вершиной пищевой цепочки. Давным-давно мы были стадными животными. Мы всегда были и всегда будем, в конечном счёте, добычей, потому что по своей природе мы оставались травоядными. С… небольшим добавлением мяса в рацион, когда это было необходимо. Я лично не могла представить свою жизнь без бекона. Но забой рад-свиней не подразумевал активный поиск добычи для её уничтожения. Такое мышление предназначалось для грифонов, минотавров и адских гончих. Но не пони. Только не пони.