— Криовиски, — сказала она с замёрзшим шламом на своих губах.
Я слегка вздрогнула, наблюдая за этим дребезгом.
«Ну, быть может, это поможет ей с похмельем?»
— У тебя… получилось немного отдохнуть? — спросила я, пожелав присесть, и мгновенно пожалела о том, что пренебрегла уборкой дивана — он заплесневел и был покрыт огромным множеством загадочных пятен. Множеством вонючих, загадочных пятен всех цветов: от белого и жёлтого до коричневого. Ох, богини. Ладно, с ним предстоит большая работа. Мне нужно будет обработать свои копыта!
Блэкджек не ответила. Она извлекла второй куб и начала его пережёвывать, словно нормальную пищу, пока её глаза смотрели на меня с тоской. Она моргала не так часто, как обычный пони. Затем, когда дожевала третий кубик, она наконец-то ответила.
— Типа того, — произнесла Блэкджек, наблюдая за мной.
Я старалась не нахмуриться. Ладно. Неразговорчива по утрам.
— Снилось что-нибудь? — спросила я. — Сегодня я видела во сне кучу бутылок, превратившихся в огромного монстра и начавших меня преследовать. Вот почему… я захотела немного убраться, — застенчиво призналась я.
— Какое совпадение, — произнесла она. — А мне снилось, что я оказалась запертой в тюрьме, переполненной кричащими и пылающими гулями, пока гигантский, раздувшийся монстр, что был надзирателем в этом месте, вот-вот собирался мне откусить голову, — сказала она, перед тем как как закинуть очередной кубик в свой рот и схрумкать его. — Ну и конечно же, — добавила она с талой слякотью на губах, — однажды мне посчастливилось оказаться запертой в пылающей тюрьме с огненными гулями и гигантским надзирателем, который собиралась откусить мне голову, так что это скорее всего… м… не так символично, как в твоём случае. Или тебе доводилось оказываться практически съеденной огромным монстром из бутылок? — спросила она, левитируя куб в мою сторону, тыкая им в меня, словно пальцем при обвинении.
Я потрясла своей головой.
— Меня никогда не преследовал огромный монстр из бутылок. И вообще монстры меня никогда не преследовали.
В течении нескольких секунд Блэкджек просто сверлила меня взглядом, а затем спокойно ответила:
— Повезло.
Я открыла рот и вздохнула.
— Ну, меня поцеловала пьяная кобыла, которая прошлой ночью маячила надо мной, пытаясь меня напугать этим. Она забралась на первую строчку в списке очень страшной хрени, которая происходит со мной в последнее время.
— Ты должна быть благодарна, что эта высокая, страшная и огромная… хрень, — сказала она, запрыгнув на диван и вздохнув. Она всё ещё удерживала магической аурой ледяной кубик и прижимала его ко лбу, к месту под своим рогом. — Так значит, возможно, ты будешь достаточно честной, чтобы сказать мне… зачем ты делаешь это?
Я проследовала за Блэкджек и уселась перед ней на пол. Нахмурившись, я посмотрела на свои копыта. На этот вопрос у меня действительно не было ответа. Хорошего ответа, по крайней мере. Что я должна сказать? То, что Циннамон Твит назначила ей лечение? Это прозвучит чертовски глупо, учитывая ненависть Циннамон к Блэкджек за то, что та открыла Редут всему миру.
— Потому что ваши друзья беспокоятся о вас и они озабочены вашими разрушительными тенденциями, которые могут послужить причиной для вашего устранения. А они этого не хотят, — честно призналась я, вглядываясь в её красные глаза. — И потому, что вам очень больно. Как бы вы ни пытались смыть это алкоголем.
И снова она ничего не сказала. Этот взгляд. Этот кровавый взгляд.
— Больно, а? Ты знаешь, что самое замечательное в смерти, кроха? Самое… реально самое… замечательное? Это не больно. Всё кончено! И всё заканчивается. Никаких больше страданий. Никаких больше переживаний. И мне известно об этом! Я умирала два… три раза… — Она сделала паузу и подняла копыто. — Может быть, четыре… Не уверена, считается ли тот раз, когда мой разум был лишён тела и помещён в голову маленькой кобылки.
— Но ты была возвращена. И в этот раз никто не знает почему. Яйца караванщиков — это же ужасно.
Да, — сказала она со вздохом. — Мне стоит воспользоваться советом Рампейдж и её древодробилкой. — Затем она замерла с подавленным выражением лица и посмотрела на восток. — Блять… — громко прошептала она и исчезла во вспышке белого света.