— Угу, — сказала она, откидываясь на спинку дивана и каким-то странным образом усаживаясь на круп. — Когда я всех их убила, — пробормотала она и глубоко вздохнула. — Так или иначе вот. Поэтому я и не переношу сахарные яблочные бомбочки. Я все ещё помню их великолепный вкус, но… Я думаю об этом… Ну и… О том, что произошло здесь. — Она постучала по своей голове копытом.
Я прикусила губу, издав небольшой вздох.
— Что ж, Сэнделвуд, скорее всего, будет говорить о стимулах, воздействиях и т. д… Но для меня, пожалуй, есть смысл в том, что ты не хочешь есть их. Я имею в виду, если ты решишь их попробовать, сам факт того, что каждый кусочек хлопьев по вкусу будет напоминать твою маму, уже кажется достаточно странным! — сказала я с маленькой усмешкой, пытаясь сбавить мрачное настроение.
Пару секунд она смотрела меня, а затем усмехнулась. Её чувства ни капли не разделяли мои слова, но что-то она в них нашла.
— Ага. По крайней мере, этого не происходило в девяности девятом. Часто. Ежедневно. — Её губы скривились. — Хотя он пробовал смотрительницу. И Дейзи. — Её брови сошлись. — Каждый раз, когда я думаю, что разобралась во всей испорченности девяносто девятого, то нахожу что-то новое.
Я знала, что моя маска для покера разбилась, поскольку я ощутила на своей мордашке дрожь от отвращения. Ладно, оно было блядски испорченным!
— Но… Это… Угх. — Мой желудок решил, что сейчас идеальное время для гимнастики. Я сложила свои крылья вокруг торса и передних копыт в защитной позе. — Как оказалось, дом не такой уж и милый, не так ли?
Блэкджек снова засмеялась, но я всё ещё чувствовала пустоту в её голосе.
— Да, это странно. Просто не думай об этом. Не то чтобы мы не знали другой, лучшей жизни. Думаю, что мы все догадывались, каким отвратительным, блядски отвратительным было наше стойло, но мы просто плыли по течению со всеми. Кобылы были всем, что имело значение. Жеребцы были ничем, кроме как инструментами, которые можно было использовать и выбрасывать, когда они станут слишком старыми или у нас их было слишком много. А если кому-то не нравилось такая жизнь, то их заставляли заткнуться и держать свои мысли при себе. — Её улыбка исчезла. — Я скучаю по этому иногда.
Я направила уши в её сторону.
— Ты серьёзно? Или ты имеешь в виду стабильность, присущую стойлу? — спросила я.
Почти минуту она не отвечала; её глаза вперили застывшим взглядом в прошлое.
— Я скучаю по беззаботной жизни. Скучаю по тем временам, когда не понимала, насколько всё отстой. Когда моей единственной и самой большой проблемой было неудачное заклинание наручников, отвратительное настроение Дейзи или отсутствие мест за карточным столом. — Она почти улыбнулась. — И маленькая часть меня скучает по случайному сексу. Я так и не переспала с Миднайт. Сейчас мне кажется, что ей просто нравилось приструнивать меня. — Она медленно потрясла своей головой. — Порой единственной вещью, о которой я мечтаю больше всего, так это отключить всё в своей голове. Просто… вернуться к тому, как всё было. И не думать об этом. Ты знаешь как?
Я не знаю.
— Хотела бы я узнать, как заставить свой мозг заткнуться. Бóльшую часть времени он ведёт себя как свинья, — призналась я и позволила себе небольшую ухмылку. — Хотя… О случайном сексе. Ты действительно скучаешь по этому? Или ты просто скучаешь по тому, что такой секс исключает эмоциональную привязанность, просто удовлетворяя потребности? — спросила я. — Как со Слейтом?
— Да. Как с ним. Или с любым другим пони, если уж на то пошло, — сказала она, пока трясла головой. Её разъедающая ненависть к самой себе практически выкипела. — Это довольно грустно, не находишь? После всего случившегося всё, что я хочу — это просто потрахаться с кем-нибудь, за кого не буду переживать.
— Честно? Я думаю, что этого хотят большинство пони. Интимность в пустоши пугает. Все хотят просто потрахаться и уйти, не сожалея или испытывая тех грубых, свисающих повсюду липких эмоций. — Я вздрогнула под свою неудачную фразу, отчаянно пытаясь не думать о биологической катастрофе, которую напоминал диван пару часов назад.
«Не думай об этом!»
Я пожала плечами, пытаясь скрыть очередную дрожь.
— Но… Я не знаю. Это просто то, что говорили мне взро… Кхем, говорили окружающие.
Вот так ключ и сменил положение в переключателе — тёплое, липкое чувство стало затапливать меня. Она улыбнулась, наклонившись ближе.
— А что насчёт тебя? Хотела бы просто трахаться? Без сожаления или грубых, прилипающих чувств? — Я была шокирована тем, как быстро она могла измениться в своих чувствах, и, что ещё хуже, как быстро она могла изменить эти чувства ко мне.