На огромных экранах в аппаратной замелькали строки расшифрованных данных: отчеты «Проекта Амазония-Генезис», списки «активов», планы Института по терраформированию, информация о секретных экспериментах, о предательствах, о союзах с другими фракциями. Все это, усиленное передатчиком радиовышки, хлынуло в эфир, на все частоты, доступные в Рио и далеко за его пределами. Информационная бомба взорвалась.
Умбра с яростным воплем бросилась на него, ее виброклинок сверкнул. Но Зед был готов. Он встретил ее атаку, и их последний, отчаянный танец начался на фоне обратного отсчета таймера.
…Пять…
Они катались по полу, среди искрящего оборудования, нанося друг другу страшные удары.
…Четыре…
Зед чувствовал, как его силы иссякают. Умбра была сильнее, ее импланты давали ей преимущество.
…Три…
Ее клинок вошел ему в бок, обжигая холодной болью. Он закричал, но не от боли, а от ярости.
…Два…
Он собрал последние силы и ударил ее головой в лицо. Раздался хруст. Умбра отшатнулась, ее идеальное лицо было залито кровью.
…Один…
Зед оттолкнул ее от себя и, шатаясь, бросился к окну. Он не знал, успеет ли.
А потом все вокруг взорвалось.
Он пришел в себя от собственного кашля. Легкие горели, во рту был вкус крови и пепла. Он лежал на краю какой-то пропасти — видимо, взрывная волна выбросила его из аппаратной радиовышки за мгновение до того, как та рухнула. Внизу, насколько хватало глаз, простирались дымящиеся руины портового района и части холма Санта-Тереза. От самой вышки остался лишь искореженный металлический остов, похожий на гигантский вопросительный знак, вонзенный в небо.
Он выжил. Каким-то чудом. Его тело было одной сплошной раной, но он был жив. Изабель погибла. Рауль погиб. Калькулятор погиб. Умбра… он не знал. Возможно, ее похоронило под обломками. Возможно, она тоже выжила. Это было уже не важно.
Он с трудом сел, оглядываясь. Карнавал Смерти, казалось, достиг своего апогея безумия. Информация, которую он выбросил в эфир, подействовала как катализатор. Теперь все знали правду. Или, по крайней мере, ее часть. И эта правда свела с ума даже тех, кто еще сохранял остатки разума. Банды резали друг друга с удвоенной яростью, обвиняя во всех грехах то Институт, то «Техно-Сертанежуш», то пиратов, то «BOPE Mutado». Город превратился в один гигантский котел, где варились ненависть, страх и безумие.
Зед усмехнулся. Он хотел устроить им фейерверк. И он его устроил. Достиг ли он того, чего хотел? Правды? Он узнал ее, и она оказалась еще страшнее, чем он мог себе представить. Мести? Частично. Свободы? Он посмотрел на свои окровавленные руки, на руины вокруг. Что такое свобода в этом мире? Возможно, это просто иллюзия.
Мир не стал лучше от его действий. Возможно, стал даже хуже. Но он, по крайней мере, попытался. Он бросил вызов Институту. Он показал им, что даже «дефектный актив» может иметь зубы. И волю.
Он остался один. Один на один с этим разрушенным, обезумевшим городом. Один на один со своим прошлым, которое теперь стало его настоящим. Один на один с горьким вкусом пепла на губах.
Он не знал, что будет дальше. Выживет ли он этой ночью? Сможет ли выбраться из этого ада? И что его ждет там, за пределами Рио? Институт наверняка не оставит его в покое. Они пришлют других. Или сама Умбра, если выжила, будет преследовать его до конца его дней.
Но сейчас это было не важно. Важно было то, что он все еще жив. Несмотря на смертельные ранения, которые давно должны были его убить. Несмотря на все предательства, потери и боль. Он жив. И пока он жив, он будет бороться.
Он поднялся на ноги, шатаясь, но не падая. Его будущее было туманно и неопределенно, как дым, поднимающийся над руинами Рио. Но он сделает в него первый шаг. А потом еще один. И еще.
Ведь ядерная самба еще не закончилась. Она только начиналась. Для него.
Глава 75
.
Глава 75: Ядерная Самба не Заканчивается
Прошло несколько дней. Или недель. Время в этом кровавом тумане, окутавшем Рио после взрыва в порту и последовавшего за ним безумия, потеряло всякий смысл. Зед лежал в полуразрушенной колокольне старой церкви на холме, откуда открывался вид на дымящийся, искалеченный город. Каждое движение отдавалось нестерпимой болью — раны, полученные в схватке с Умброй и при взрыве радиовышки, оказались слишком глубоки, слишком серьезны даже для его модифицированного организма. Инфекция пожирала его изнутри, лихорадка туманила сознание.