Тощий с обрезом ткнул стволом в сторону «Ассистента» на руке Зеда.
— Que porra é essa? (Что это за хрень?)
— Часы, — пожал плечами Зед. — Показывают время. Иногда. (A watch. Tells time. Sometimes.)
Широкоплечий хмыкнул.
— Ревист उसको! (Обыскать его!)
Тощий подошел ближе, его обрез все еще был направлен Зеду в грудь. Он неумело похлопал Зеда по карманам, забрал несколько «тампиньяс» — «налог на вход», как он это назвал — и с опаской покосился на мачете.
— Нож оставь здесь. Или плати «залог за мир». (Leave the knife here. Or pay a «peace bond.»)
Зед спокойно вытащил еще несколько крышек. Спорить с вооруженными идиотами на их территории было не лучшей стратегией. По крайней мере, пока. Он отдал крышки, и ему нехотя махнули рукой, пропуская внутрь.
Первое, что ударило по нему, когда он шагнул за импровизированные ворота — это звуки и запахи. Непрекращающийся гул голосов — крики торговцев, плач детей, пьяная ругань, смех. Откуда-то из глубины фавелы доносились искаженные ритмы самбы, смешиваясь со стуком молотков и визгом какой-то самодельной пилы. Воздух был густым, пропитанным запахами готовящейся еды (чаще всего чего-то горелого и неопознаваемого), немытых тел, нечистот, дыма от костров и какой-то едкой химии.
Он оказался в узком, извилистом проходе, зажатом между стенами лачуг, которые громоздились друг на друга, уходя вверх, в серое небо. Солнечный свет сюда почти не проникал. Повсюду были люди — толкались, спешили, сидели на корточках у стен, торговали с разложенных на земле тряпок всяким хламом. Дети, чумазые и оборванные, носились под ногами, как стайки крыс.
«Мило, — подумал Зед, медленно продвигаясь вглубь этого человеческого муравейника. Его рука не отпускала рукоять мачете, даже несмотря на уплаченный „залог“. — Почти как дома. Только дома стены были белые и стерильные, а тут… более текстурные».
Он был здесь чужаком, и это чувствовалось в каждом настороженном взгляде, в каждом смолкшем при его приближении разговоре. Легкая добыча для местных хищников. Или интересный объект для тех, кто посильнее. Ему нужно было как можно быстрее найти то, за чем он сюда пришел — еду, возможно, немного информации о полицейском участке от кого-то менее безумного, чем Паук — и убираться.
Он свернул в один из боковых проходов, чуть шире остальных, который, казалось, вел к чему-то похожему на рыночную площадь. Шум здесь был еще сильнее. Он видел импровизированные прилавки, где торговали оружием, инструментами, одеждой, снятой с мертвецов, и едой, от вида которой его и так неспокойный желудок сжимался еще сильнее.
Росинья-Вертикаль. Город-в-городе, живущий по своим жестоким законам. И Зед только что шагнул в самое его сердце. Выбраться отсюда невредимым будет не проще, чем пересечь минное поле. Но он был здесь. А значит, нужно было действовать.
Глава 12
Глава 12: Бар «Кашаса Пули» и Уши Стен
Блуждая по многоуровневым трущобам Росиньи-Вертикаль, Зед искал не столько достопримечательности, сколько место, где можно было бы раздобыть еды и, что еще важнее, информации. Слухи и сплетни, как и крысы, лучше всего чувствовали себя в грязных, темных дырах, где люди заливали свои страхи и отчаяние дешевым пойлом. Рано или поздно он должен был наткнуться на такое место.
И он наткнулся. Вывеска была нарисована от руки на куске ржавого железа: череп с перекрещенными бутылками и надпись «Кашаса Пули». Название говорило само за себя. Из темного проема, служившего входом, несло перегаром, потом, дешевым табаком и жареным мясом сомнительного происхождения. Изнутри доносился пьяный гомон и дребезжащие, искаженные звуки самбы, лившиеся из старого, чудом работающего радио.
Зед нырнул внутрь. Помещение было небольшим, битком набитым разношерстной публикой. С потолка, увешанного какими-то сетями и обрывками проводов, свисала одна тусклая лампочка, едва освещавшая грубо сколоченные столы и импровизированную барную стойку. За стойкой колдовал одноглазый, покрытый шрамами детина с выражением вселенской усталости на лице. Посетители — угрюмые бойцы местного ополчения, стайка оборванных девиц с пустыми глазами, несколько личностей, от которых за версту несло проблемами — все как один проводили Зеда цепкими, оценивающими взглядами. Чужак. Свежее мясо. Или новая угроза.
Он протолкался к стойке, стараясь держать спину прикрытой и иметь хороший обзор зала.
— Кашасу, — бросил он бармену, выкладывая на стойку пару «тампиньяс».
Бармен молча налил в мутный стакан обжигающе пахнущей жидкости. Зед сделал небольшой глоток. На вкус — как ракетное топливо, смешанное с ацетоном.