Дороже всего выходили операции на позвоночнике. Гемиляминоэктомия стоила 44000 рублей! Стабилизация пояснично-крестцового отдела 45000. Предлагалось даже расширить затылочное отверстие при синдроме Киаре за 46000 рублей.
Лена представила, как встречаются две фифы примерно с такими же лицами, как у неё сейчас, и хвастаются друг перед другом тратами на собачек, с трудом выговаривая научные названия операций.
-Крутой бизнес. С размахом. –подумала Лена и, отойдя к окну и набрала номер Леонида Львовича.
Он взял трубку не сразу. Извинился, сказав, что осматривал пациента. Пациент коротко тявкнул и тихо заскулил.
-Вас встретит мой ассистент. –сказал Леонид Львович.
Через минуту в пустом холле появился длинношеей худой очкарик.
-Вы Алина? –спросил он.
Даже в этих двух словах слышался сильный акцент.
-Конечно, да. Что я спрашивать? Поскольку тут больше никого нет. Я называюсь Вред. Леонид Львович просил Вас провести меня… просил меня провести Вас в кабинет.
-Что-то я не вижу на стенах фотографии Леонида Львовича. –сказала Лена.
-В холле пустота, потому что приём строго настрого по записям. –ответил Вред.
Лена повторила вопрос.
-Ах, это. Не понял. Не успели. Скоро повесят.
-Если бы повесили! Но в нашей стране нет смертной казни. –подумала Лена.
Вред повел её по коридору к лифту.
-Вы иностранец. Откуда? –спросила Лена.
-Стажировка. Из Голландия.
-Голландцам есть чему у нас поучиться? Вы хирург?
-Нет. Стажировка по обслуживать аппаратура. Тут никто не может научиться работать на наша аппаратура. Не секут фишка. Тормозы. Странно, да? И ещё тут я язык учить. Русский язык – моя увлечение и моя мука.
-А как фамилия Леонида Львовича? Я запамятовала.
-Там на дверь есть табличка. Русские фамилия для меня запредельно выучить. Он красный… красивый мужчина.
Но на дверной табличке кабинета фамилии врача не значилось. Там было написано лишь одно слово - «Хирургия».
Они вошли в пустой кабинет.
-Значит, он в операционная. Подождать здесь. Я иду смотрю за него. – Вред вышел и пропал минут на 20.
20 минут Лена просидела в одиночестве. Она уже жалела, что навязалась и мешает занятому человеку.
-Тяжелая операция. Не повезло псине. –наконец послышался за дверью голос Леонида Львовича. –Вред, проводи клиента.
В кабинет вошел Леонид Львович. Он выглядел не просто усталым, а совершенно изможденным.
-Здравствуйте, Алина. При свете дня Вы ещё прекраснее.
-Зря я приехала. Только мешаю Вам. –сказала Лена. –Мне уйти?
-Нет, ничего страшного. Ваше внимание мне приятно. Пса жаль. Пришлось ампутировать передние лапы. Сильные переломы, кости раздроблены. Что я мог сделать? Кости не собрать. Хозяйка плачет навзрыд. Как он будет ходить без передних лап? Ужас! Но это всё равно легче переносить, чем когда оперируешь людей. Там вообще сущий ад. За 25 лет я столько натерпелся от родственников за неудачные операции!
-В холле среди фотографий врачей я не нашла Вашей.
-А я пока не в штате клиники. Испытательный срок. Я, хирург с 25-ти летним стажем должен пройти какой-то там испытательный срок! Что я говорю, какой-то! Не какой-то, а целых полгода. За полгода со стороны клиентов не должно поступить ни одной жалобы! Здесь лечат домашних животных очень состоятельные и влиятельные люди. Ценнейшая клиентура. И все крайне привередливые, избалованные, капризные. Я это понял за 5 месяцев. Но зарплата высокая. И какие условия! Какая аппаратура! У нас людей так не лечат, как этих зверюшек-игрушек.
-Я видела прейскурант. Испытательный срок для всех, или только для Вас?
Леонид Львович сел за массивный стол, заваленный бумагами, откинулся на спинку кресла и включил массаж.
-Когда-то давно на меня подали в суд родственники одной пациентки. Женщина умерла на операционном столе во время операции. Хотя суд меня оправдал, но в этой ветеринарной клинике посчитали, что надо бы получше проварить, прежде чем брать на постоянную работу. Не распугаю ли клиентов, если собаки начнут дохнуть.
После этих слов фамилию Леонида Львовича можно было не спрашивать. Лена не сомневалась. Это был именно тот самый Леонид Львович Краснецов.