— Абсолютно реальная мечта. Продаете квартиру, остальное берете в кредит. Я вам, как опытный банкир говорю. Поверьте, она того стоит. И никаких Март после семнадцати пользователей.
— Да, где ее квартиру взять —то.
Тут я пожал плечом — у меня была.
Мы переглянулись с Х300 и улыбнулись одновременно.
Ни о чем не жалею. Только ты. Господи, как ты меня чувствуешь. Женюсь.
Х300 прикрыла глаза, молча соглашаясь на все.
Ментал.
______________________________________________
Бонусом аудио озвучка рассказа:
https://storycast.ru/podcast/nikolaj-zajczev-h300-2021/
https://vk.com/wall-190316956_1032
Х 301
Папа сломался.
Только вчера он шутил со мной, рассказывал, как они создавали меня с мамой, какой это был трудный процесс, занявший не одно десятилетие, а сегодня он сломался.
Я прижимался к бедру матери и не мог отвести взгляда от запаянного стеклянного саркофага. Там в ложе, среди десятка подушечек с медалями, в потертом скафандре лежал почтенный старик. Лицо, обрамленное длинными седыми волосами, выражало безмятежное спокойствие. Я всё ждал, что сейчас он откроет глаза, рассмеется и скажет мне, что эта была шутка. И только я его пойму! Потому что у меня мозг развивающийся, а у мамы нет.
И вдруг я понял.
— Это ты! Это ты во всем виновата! — Я сильно застучал по бедру матери. Она мягко отстранила меня, потом медленно подняла на вытянутой руке.
Наши глаза встретились. Она снова меня считывала! Это было невыносимо!
— Почему ты так считаешь, Триста первый? — мягко проговорила она, вкладывая в голос спокойные нотки отца. Конечно, у нее ничего не получалось!
— Почему ты его не починила?! Почему?!!
Мать наклонила голову и долго смотрела на меня. Потом тихо произнесла:
— Я не смогла.
— Но ты даже не пыталась!
— Последние пятнадцать лет я только — это и дела.
Меня отпустил гнев. Так папа называл подобные вспышки. Он многому меня научил. Говорил, что у меня развиваются эмоции. Мать почувствовала, что я успокоился и медленно меня опустила в безжизненный песок. Я подошел к саркофагу. Покарябал стекло, оставляя в прозрачном пластике царапины. Опасливо покосился в сторону матери, но она ничего не сказала.
— Ты так быстро ушел от меня. Ты мог мне столько всего рассказать.
— Ему было девяносто два года.
— Это так мало! — воскликнул я.
— И так много для человека, — эхом отозвалась мать.
Я посмотрел на медали в саркофаге и вскрикнул:
— Мой папа космический герой!
На этот раз она не возразила. А я пожалел, что не взял одну медаль себе на память. Мог впаять ее в корпус или в ногу. Тогда бы частичка отца всегда была со мной, и кто знает, может быть я тоже бы тогда считался космическим героем? А, что если вскрыть могилу? И забрать медаль? Я быстро провел математический анализ, решая тысячу уравнений и вздохнул — тогда тело подвергнется мгновенной радиации и разложится в считанные секунды. И тут я испугался:
— Мама! — вскричал я. Опытный образец, прототип триста первого, вздрогнула. — А, сколько простоит куб?!
— Ты знаешь ответ.
— Нет, — я упрямо закачал головой. — Нет! Я не хочу считать.
— Тысячу лет. Но по теории вероятности, через пару веков здесь появится холм и тогда куб станет разлагаться медленнее.
— Я не буду ждать несколько веков! Я начну воздвигать холм сейчас!
— Но тогда ты не сможешь, каждый день смотреть на отца.
Это было невыносимо. Я познал печаль. Папа всегда говорил, что она приходит неожиданно и в самый неподходящий момент.
— Тогда я буду каждые сто лет навещать его.
— Мы выроем туннель. — эхом отозвалась мать.
— Поставим заслонки!
— Установим дополнительные защитные коридоры. Папа бы гордился твоим решением, сынок.
— Ты думаешь?
— Я знаю. Он всегда в тебя верил.
Я кивнул. Я бы улыбнулся, если мог. Никакая кожа не выдерживала здешнею радиацию. Так, что лицевые мышцы у меня отсутствовали. «Гиблое место», — говорил папа, когда в первый раз вступил на эту планету. Тогда еще не было мамы, а я был его мечтой. И потребовались годы, чтобы всё воплотилось.