— Похоже, ты предусмотрел все, — сказал Бруннер.
— Вот именно. Необходимо предусмотреть каждую мелочь, ничто не должно выйти из-под контроля. — Он с улыбкой повернулся к остальным. — Мы развлечемся с ней, затем отпустим через неделю, либо когда сочтем нужным, и она забудет об этом, посчитав случившееся необычным приключением, а мы — разойдемся и будем продолжать жить каждый по-своему… Но у нас останется нечто особое, пережитое лишь единицами. Мы приобретем незабываемый опыт. Да, о подобном опыте мечтали, но никогда не переживали миллионы мужчин. Мы попадем в число немногих избранных. Это нужно помнить: награда.
Шивли звучно хлопнул себя по колену и все повернулись к нему.
— Черт побери, хватит чирикать, — скомандовал он. — Давайте сосредоточимся на цели и не будем трепыхаться насчет средств. Просто пустим их в ход. — Он помолчал. — Говорю о себе, ребята, мне это нравится. Я — за. Не знаю, как вы, но я с Адамом. Он подготовился как настоящий генерал и говорит только по делу. По-моему, это может получиться и добыча стоит того, чтобы постараться.
Йост кивнул:
— Пожалуй, я согласен.
— Ну и хорошо, о чем волноваться? — с жаром продолжал Шивли. — Возьмем, да и отработаем план до мельчайших деталей и рисковать не придется. Поверьте мне: я был помощником командира пехотного взвода во Вьетнаме. Организация, планирование и храбрость, чтобы осуществить задуманное, — вот и все, что имеет значение. Каждая атака и рейд, проведенные нашим подразделением, были спланированы заранее, и гляньте — я здесь, а значит, они сработали. То, о чем мы болтаем, раз в десять легче. Но оно сработает точно так же.
Бруннер продолжал угрюмо сопротивляться:
— Господа, одно дело сидеть здесь за напитками и болтовней, изощряясь в фантазиях, другое дело — жесткая реальность, Болтовня, особенно жеребячья, не дорого стоит.
Едва вы вздумаете воплотить ваши фантазии в реальную авантюру и осуществить ее на деле, как возникнут сотни непредсказуемых препятствий и заминок. Я… ненавижу роль адвоката дьявола, но…
Шивли повернулся к Бруннеру, окончательно исчерпав терпение и выйдя из себя:
— Так перестань, черт побери, охаивать наш проект! Если не хочешь войти в него, сейчас самое время выйти. — Он уставился на бухгалтера. — Если не веришь в то, что мы делаем, за каким чертом ты пригласил нас в свою контору?
В первый раз Бруннер казался смущенным. Раздраженный, он пытался найти ответ:
— Я… вообще-то не знаю, но мне показалось, что было бы забавно поговорить об этом.
— Дело не только в этом, — сердито возразил Шивли, — я скажу тебе, в чем дело и за каким чертом все мы собрались здесь: ты, Йост, малыш и я. Дело в том, что нас всю жизнь трахало общество, как и большинство других людей. Мы пойманы в капкан и принуждены жить остаток лет в одном месте, будто родились в кастовой системе.
— Это радикальный взгляд, — запротестовал Бруннер, — и я не совсем уверен, что это…
— Говорю тебе, я уверен, что в этом все дело, — убеждал Шивли, чеканя слова наподобие Бруннера. — А я вовсе не радикал и плевал на политику. Я интересуюсь собой и мне не нравится, как обошлась со мной система. Настоящие преступники в этой стране обладают властью и сидят по уши в деньгах. Они эксплуатируют нас. Используют. Добро у них только прибывает, а нам не достается ни крохи. Они получают лучшие дома, лучшие отпуска, лучшие машины и лучшие задницы. И гадят на нас, словно на муравьев. У них своя закрытая лавочка, и мы в нее не допущены. Так вот, Бруннер, скажу откровенно: я решил, что с меня хватит. Я хочу свою долю пирога, хочу позабавиться. Если мне не достать бабок, пусть достанется первоклассный кусочек задницы, наилучшей из тех, что достается им при малейшем желании.
Шивли стоял и размахивал руками, худое лицо его было искажено, а на висках выступили вены. Нависая над Бруннером, он охватил взмахом руки всю контору:
— Погляди на эту комнату, Бруннер, просто погляди. Четверо незнакомцев, встретившиеся случайно. Ни один не был отобран специально. Просто четверо обычных парней, живущих по-разному, верно?
Он ткнул пальцем в сидевшего на кушетке Йоста.