Юрий почувствовал, как земля уходит из-под ног. У него было очень плохое предчувствие, что именно это ощущает висельник, из-под ног которого выбили табурет.
— Какое сообщение с торгового судна?
— … и отключить импеллер и бортовые гравистены.
Гражданин лейтенант-коммандер Саундерс резко выпрямился в кресле и склонил голову набок, как будто прислушиваясь к собственным чувствам. Затем протянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к переборке.
— Она права. Корабль даёт ход. Какого дьявола?..
Изнутри корабля работу импеллера почувствовать было невозможно. В отличие от реактивных двигателей, он не производил заметного шума или вибрации. Но каюта Юрия располагалась невдалеке от импеллерного отсека, и хотя сам Юрий по-прежнему ничего не чувствовал, Саундерс, по-видимому, уловил едва различимую вибрацию, производимую всевозможными вспомогательными механизмами. Саундерс был профессионалом — хотя и он ничего не замечал, пока рядовая не привлекла к этому его внимание. Юрий и не думал усомниться в его словах.
«Что творит Галланти?» Логичной причины покинуть орбиту для «Гектора Ван Драгена» не было. А даже если и была, так зачем поднимать гравистены? Разве только…
Юрий напрочь забыл про запреты инструкций.
— Господи Иисусе, — прошептал он, и, решительно, обратился к рядовой, которую продолжала бить нервная дрожь: — Мы совершенно ничего не понимаем! Возьмите себя в руки!
Это, похоже, наконец-то заставило её успокоиться. Она сглотнула и отрывисто кивнула.
— Техник связи первого класса Рита Энкваен, гражданин помощник следователя. Простите за непочтительность. Я просто… я не должна быть здесь… если гражданка капитан узнает, что я ушла с мостика, мне конец…
Ощущение в желудке Юрия теперь определённо соответствовало падению. Интересно, как долго падает человек, пока веревка не натянется и петля не сломает ему шею?
— Ничего страшного, гражданка техник Энкваен, — успокаивающе произнес он своим наилучшим тоном исповедника.
Юрий, наконец, понял, что происходит. Если и не в деталях, то в общих чертах. Что-то вызвало панику рядовой, и, находясь в смятении, та нарушила дисциплину и бросилась к единственному человеку на корабле, которому могла довериться в трудной ситуации. Учитывая, что Юрий её не знал, оценка женщины, очевидно, была основана на том, что она слышала от своих товарищей.
Что значило…
Ощущение падения пропало. К дьяволу доктора Джонсона вместе с его палачом. Много недель назад Юрий решил украсть этот корабль прямо у его капитана, так ведь? Просто на случай, если всё пойдет кувырком.
Со всей очевидностью, всё пошло кувырком. Оставалось украсть корабль.
— Итак, Энкваен. Давайте с начала. О каком торговом судне вы говорите? И что за сообщение они передали?
От изумления, губы женщины сложились в беззвучное «О».
— Как глупо с моей стороны… — и поторопилась добавить: — Примерно за полчаса до того, как мы получили сообщение от гражданки адмирала, в системе появилось торговое судно. С Хевена. Там случилась… революция, наверное. Военный переворот, называйте как хотите. Говорят, власть захватил гражданин адмирал Тейсман. И…
Она сглотнула. Юрий внезапно понял, что будет дальше, и преисполнился ликования. И, в то же самое время, как ни странно, его накрыла волна страха.
«По крайней мере, от знакомого чёрта знаешь, чего ждать».
— Гражданин Председатель Сен-Жюст мёртв. Полагаю, никто точно не знает, как это случилось. Ну, точнее, кто это сделал. Как — известно наверняка. Торговец переслал нам запись, которую крутят по телеканалам Нового Парижа. Я её сама видела. Там на самом деле был Сен-Жюст. Никаких следов на лице, только здоровенная дыра от пульсерного дротика между бровей.
Рядовая задрожала, как будто от холода.
— Он мёртв, сэр! — всхлипнула она.
И в её голосе Юрий Радамакэр также слышал всё те же противоречивые эмоции. Он обежал комнату взглядом, и увидел их же на каждом из лиц.
Ликование. Холодный, бесцветный, бессердечный человек, нависавший над Республикой воплощением смертоносной безжалостности, наконец-то мёртв. Мёртв, мёртв, мёртв.
Страх. И что теперь?
Паралич продлился, пожалуй, секунд пять. Затем Юрий хлопнул по коленям и внезапно поднялся.
— К чёрту, — сказал он негромко, но решительно. — Всё то же самое, как всегда. Делаем лучшее, на что способны, с тем, что у нас есть, вот и всё.