Арно представил меня им, и мы сели, а слуги принесли еду. Трудно поверить, какие они были грязные! Единственное, что грязнее их одежды, их руки. Я радовался, что когда мы с Денин прилетели на Фанглит, мы приняли антиинфектант широкого действия.
Пищей служила каша, сделанная из зерен какого-то растения. В кашу клали жидкость, которую называли медом - она сладкая и очень вкусная. Было также жареное мясо, черствый хлеб, сыр и варево из овощей. Все в целом не так уж плохо, только приготовлено неважно. Вкуснее всего мед.
Ели при помощи пальцев и кинжалов, поэтому я поступил так же. Кинжала у меня не было, но я использовал свой поясной нож. Еду запивали пивом, почти таким же, как эвдашское, только здесь пиво теплое и кислое и, похоже, менее крепкое. Папа варит гораздо лучшее.
Когда мы впервые вошли и Арно представлял меня, мужчины открыто меня рассматривали. Похоже, у них сложилось не очень лестное представление обо мне, может быть потому, что на мне не было кольчуги и меча. А может, потому что я не могу ударом кулака свалить лошадь.
Священник, однако, смотрел на меня подозрительно, сжав губы и сузив глаза. Я сразу понял, что с ним нужно быть особенно осторожным. Конечно, он меня не ударит мечом, но если он решит, что я демон, то мне несдобровать. Я видел, что он обратил внимание на крест аббата, висевший у меня на шее, но это не произвело на него впечатления, как я надеялся.
Все занялись едой и молчали. Только когда поели, барон взглянул на Арно.
- Значит это один из небесных людей? - сказал он. - А что он может?
- Он вам покажет, - ответил Арно. - Позови слугу.
Барон взглянул на него, будто хотел угадать, что он задумал.
- Отис! - взревел барон, и к нам бегом бросился толстый краснолицый слуга.
Арно повернулся ко мне.
- Сэр Ларн, - сказал он. - Будь так добр, продемонстрируй действие своего амулета на этом виллане.
Будь так добр! Я взглянул на бедного Отиса. Он не согласится с тем, что я добр. Он мне ничего плохого не сделал и, вероятно, не сделает, а я ему? Мысленно я попросил у него прощения; то, что я собираюсь сделать, не смертельно и в целом не опасно.
Выйдя из-за стола, я сказал:
- Отис, отойди на пять шагов и встань на колени.
Я решил, что демонстрация будет эффективней, если он будет дальше от меня.
Я чувствовал на себе удивленный взгляд барона. Отис попятился и с обеспокоенным видом встал на колени. Я объяснил барону:
- Не хочу, чтобы он поранился, падая.
Потом я снял станнер с пояса, поставил его на среднюю мощность и уложил бедного Отиса. Отис упал. Все, кроме Арно и меня, смотрели на него.
- Он мертв? - спросил барон.
Я все время боялся сказать что-нибудь не так. Надо удовлетворить барона, не оскорбив священника. Надо помнить все, что я слышал от Арно и монахов, и надеяться на лучшее. Я решил, что лучше всего мне сейчас успокоиться и постараться ускорить развитие событий.
- Нет, он не мертв, - ответил я. - Я мог его убить. Я могу убить человека, лишить сознания или просто парализовать. Отис спустя некоторое время придет в себя с головной болью. Я не хотел убивать честного слугу и христианина.
Несколько секунд он смотрел на меня, его густые брови сошлись на переносице.
- Пошли со мной, - сказал он, вставая. - Все пошли со мной. - Мы вслед за ним вышли во двор и пошли к конюшне, конюх встретил нас у входа в нее.
- Приведи Буйного! - приказал барон.
Конюх, вероятно, был старым рыцарем. Он не кланялся, как слуги, держался прямо, на поясе у него был кинжал; в нем чувствовалось достоинство. Он помолчал всего секунду и кивнул.
- Да, господин, - сказал он и, хромая, пошел в конюшню. Кто такой Буйный? Конюх вывел свирепую лошадь. Судя по всему, она не была даже боевой. Я бы назвал ее охотничьей.
- Отойди, Ранульф, - сказал барон, и конюх отошел от лошади. Барон повернулся ко мне. - Сделай с лошадью так, как ты сделал с Отисом.
Я не знал, справится ли станнер с таким большим животным, поэтому настроил его на полную мощность и на узкий луч. Потом с расстояния примерно в пятнадцать футов нацелился в голову Буйного и нажал курок. Лошадь упала, будто ее ударили гигантским молотом. Ранульф, пораженный, посмотрел на нее, потом наклонился и открыл один лошадиный глаз. Потом потрогал горло, будто нащупывая пульс.
- Лошадь мертва, - сказал он. Голос его звучал угнетенно.
Барон поджал губы, потом кивнул.
- Никто так и не смог оседлать его, - сказал он. - Не надо было быть таким норовистым. - Резко повернулся и ушел обратно в дом, все пошли за ним и снова сели за стол.
Все молчали, но я почти слышал, как работают их мозги. Арно выглядел как кот, получивший блюдце сметаны. Барон пустил кувшин с пивом вдоль стола, и все, кроме меня, отпили из него. Меня мучили угрызения совести, особенно из-за лошади. Я не возражаю против выстрелов по полицейским, но Отис и Буйный тут ни при чем.
В первый раз с того момента, как позвали Отиса, я взглянул на священника, да и то мельком. Он больше не смотрел на меня подозрительно. Да и враждебность в нем больше не чувствовалась.
Барон выпил теплого пива, вытер рот обратной стороной ладони и громко рыгнул. Потом, повернувшись к священнику, сказал:
- Отец Дрого, покажи небесному лорду замок. Пусть посмотрит, как тренируются ребята, и вообще что хочет. - Он рассмеялся. Можешь заодно проверить, как он знает катехизис.
Он взглянул на рыцарей.
- Остальные займитесь чем-нибудь. Я должен поговорить с Арно наедине.
Они кивнули, все выглядели очень серьезными. Если они и чувствовали раньше ко мне презрение, то бедный Отис его устранил, а судьба Буйного заставила их даже уважать меня. Я понял, что эти парни считают важным. Но напомнил себе, что они единственные люди, которые могут помочь нам освободить Денин.
Я пошел с Дрого и получил свой "гран тур". Вначале он показал, где живут неженатые рыцари и сержанты - большая комната с деревянными кроватями и бесформенными матрацами наподобие того, на котором спали мы с Арно. Не матрацы ли причина того зуда, который беспокоит меня? Вероятно, какое-то насекомое. Я заметил, что остальные за столом все время почесываются; как же они чешутся под своими кольчугами?
Когда мы пришли в конюшню, вилланы уже утащили Буйного. Ранульфу я, по-видимому, не очень понравился, поэтому мы там не стали задерживаться. После посещения кузницы, где изготовлялось и оружие, мы пошли посмотреть тренировку начинающих рыцарей. В это время тренировались пять пажей и шесть сквайров. Их упражнения объяснили мне, почему рыцари кажутся такими жесткими и сильными. Морская пехота Федерации тренируется менее напряженно, чем эти норманнские дети, а ведь нескольким из них было не больше семи-восьми лет!
Даже самые маленькие были в полном вооружении, у них были щиты, и они упражнялись в бою мечами. Они бегали и прыгали с оружием, падали и кувыркались и бесконечно фехтовали, били, увертывались, кололи, рубили, уклонялись и нападали. Они упражнялись друг с другом и били по щитам и по любым незащищенным частям тела. Инструктор время от времени выкрикивал указания, объяснял или останавливал бой и сам показывал какой-нибудь прием. Инструктор седой, весь в шрамах, он заметно хромал - вероятно, ветеран многих битв.
Я считал, что шрамы на лице и руках Арно получены в бою, но тут мне пришло в голову, что он легко мог получить их на тренировках, когда ему еще не было десяти лет.
Мы смотрели также, как молодые сквайры тренируются с лошадьми. Я не поверил бы, что такие вещи возможны, если бы не видел своими глазами. Они сбоку подбегали к скачущей лошади и вспрыгивали на высокое седло с мечом в одной руке и со щитом в другой, при этом они были в своих тяжелых кольчугах по колено длиной. Они вполне могли ушибиться до смерти, когда начинали обучение.