Спрыгнув, викинги попали на что-то мягкое и сыпучее.
Они огляделись и поняли, что стоят на россыпях монет, похожих на чешую рыбы. Ни один из них даже во сне не видел столько золота и серебра, столько блестящих кружочков, которые значили для них все - счастье, славу, власть, смысл жизни.
Гунстейн дрожащими руками вытащил из-за пазухи мешок и принялся ссыпать туда деньги, а Торир пошел к центру, и монеты осыпались под его ногами, как речная галька.
Когда-то здесь стояла могучая сосна. Югорцы обрубили ей верх и тщательно изогнули сучья в сторону реки, соорудив подобие буйно сплетенных волос, а две самые большие ветви отогнули вниз, к корням, так что получились две узловатые руки. На соединенных пальцах-ветках было пристроено сияющее серебряное блюдо. На высоте в два человеческих роста дерево было оголено от коры и грубыми ударами топора превращено в подобие лица с огромным оскаленным ртом - все это было осмолено и отливало в лунном свете черным лаком. Торир потянул блюдо, и в этот момент дохнул ветер и изнутри дерева донесся раздирающий душу стон. Сам Торир-собака, который никогда и ничего не боялся, дрогнул и выронил блюдо. Он мысленно обругал себя самым грязным словом, подхватил блюдо, но заметил, что ветви-руки обвешаны ожерельями из нанизанных монет. Он стал обрывать их и сваливать в свой мешок.
Тем временем Гунстейн перебросил свой мешок через ограду, и Карли подал ему другой. Торопясь, Гунстейн напихал в него монеты, смешанные с трухой сгнивших мехов и землей, когда подошел Торир с блюдом и полным мешком. Все это они передали Карли. Торир вскарабкался на изгородь первым, на руках подтянул Гунстейна, они мягко спрыгнули и, забрав добычу, побежали через священный лес, забыв о капканах и самострелах. Луну затянуло облаками, поднялся ветер, ограбленная богиня выла им вслед, но охваченные алчностью, они бежали, бросив щиты, а ветки били их по лицам, монеты мелко звенели в мешках.
На берегу Сысолы, уже днем, Гунстейн предложил делиться, и Торир великодушно отдал товарищам почти все деньги, оставив себе только блюдо, украшенное тончайшей восточной резьбой. Он пошел впереди, держа блюдо, как щит, а за ним тащились двое, нагруженные мешками. Ноги их кровоточили, плечи ныли, как от побоев. Дом Манси они обошли стороной, и Торир подумал, что зимой тут родится его сын, которого могли бы звать Гаральд Торирссон, но ему дадут какое-нибудь югорское имя, и он станет вонючим рыбаком. После этого Торир напрочь забыл о доме Манси.
К своим лодкам они вышли на рассвете, когда гребцы спали, Гунстейн едва шел, он хотел крикнуть помощь, но Торир зажал ему рот: не следовало показывать гребцам добычу. Он оставил Карли с мешком и блюдом, а сам помог Гунстейну стащить мешок в лодку, потом вернулся и убил Карли. Он ударил его, подкравшись сзади, мечом по шее, и кровь хлынула широкой струей. Взвалив на плечи мешок и блюдо, Торир вышел к обрыву и увидел, что лодка Гунстейна уже отплыла, и понял, что парень не так глуп, как кажется.
Сага Снорри говорит, что Торир-собака догнал лодку Гунстейна и захватил его добычу, но сам Гунстейн успел убежать. Можно предполагать, что он погиб от голода в двинских лесах. Торир вернулся в Норвегию как раз тогда, когда король Олаф II Гаральдссон со своей дружиной встретил вернувшегося из Рима Канута Датского и был наголову разбит в бою. Торир-собака тотчас поклялся в верности Кануту, и никто не посмел спросить его о судьбе Карли и Гунстейна, сторонников презренного Олафа Толстого, который сбежал в Киев ко двору Ярослава Мудрого. Через пять лет Олаф с дружиной, набранной среди русских варягов, вернулся за своей короной, был бой, и Торир-собака убил Олафа. Со своим богатством и влиянием Торир-собака легко мог бы стать королем, раскидав двух мальчишек - сына Канута Свенда и сына Олафа Магнуса. Но, поняв это, сторонники предали его и посадили на престол Магнуса Олафссона, которому тогда было десять лет, и он воспитывался при дворе Ярослава в Киеве.
Далее источники молчат о Торире-собаке: тут его, видимо, наконец убили..
Место, где викинги в лунную ночь 1023 года стояли рядом с золотой богиней Юмалой, спрятанной в дупле священного дерева, кажется, можно уточнить. Я думаю, что это было так называемое Гляденовское городище на реке Нижней Мулянке, левом притоке Камы. Археолог Н. Новокрещенных вел тут в 1896 году раскопки и обнаружил среднеазиатские монеты, бусы, наконечники стрел, литые фигурки и другие дары, о чем он сообщает в “Трудах Пермской ученой архивной комиссии” (1914, вып. 4, 5 и 7).
И еще четыре века прошло, когда в памятниках письменности снова появилось сведение о золотой богине. Оно связано с жизнью одного деятельного монаха по имени Стефан, который жил и умер “посреди неверных людей, ни бога знающих, ни закона ведящих, молящихся идолам, огню и воде, и камню, и Золотой бабе, и волхвам, и деревью”, как сообщает под 1398 годом Софийская первая летопись.