Католикос Макарий с первых дней патриаршества стал дальше укреплять влияние святых отцов в Грузии и освятил лавру святого Шио и святого Давида. Лавра святого Давида стала центром духовного и гражданского просвещения в юго-восточной Грузии, а лавра святого Шио — в Западной Грузии. Другие лавры — Иосифа Алавердского, Стефана Хирского, Исидора Самтавийского, Михаила Улумбийского, Пира Бретского, Фаддея Степанцмидского, Зенона Икалтского, Антония Марткобского сыграли большую роль в судьбах всей Грузии. Все они освящены католикосом Макарием, по его настоянию царь взял все эти епархии на свое полное попечение.
С того времени христианство стало на прочную основу в Грузии, пережило тяжелую и неординарную историю вместе с грузинским народом, всегда было ему опорой и надеждой в самые трудные времена.
Грузины с большим уважением относились и относятся к ассирийцам и в тяжелые годы межнациональных конфликтов ассирийцев Грузии никогда не преследовали.
Татьяна Гайдукова Сократ и Ницше (Из книги «Власть Толпы»)
Трагическое сопереживание надвигающегося, невиданного прежде по широте и глубине охвата кризиса всей европейской культуры как надвигающееся торжество массовой буржуазной псевдокультуры — «культуры толпы», то есть разрушение тех традиций западной цивилизации, которые складывались на протяжении многих веков («с корнем вырвать склонность к преданию и преемственности», — лейтмотив современной эпохи, замечает в связи с этим Ницше), — послужило основой глубокого размышления мыслителя в поиске выхода из этой кризисной ситуации, «в поисках будущего». Ибо этот кризис порождает нигилизм неверия в жизнь («нигилизм стоит у порога») «как разочарование в жизни вообще». Философ же убежден, что это разочарование не есть разочарование в жизни, а лишь разочарование в «интерпретации этой жизни», в том христианско-этическом идеале, который послужил основой низложенного «вульгарной поступью современной эпохи» рационального, гармоничного взгляда на мир. Отсюда пристальное внимание мыслителя к моральным явлениям («моральные явления занимали меня как загадка»). Всемогущество веры — веры в мораль было в центре философских размышлений Ницше. Всегда ли это было так? Откуда эта абсолютность господства моральных оценок, кажущихся сегодня инстинктивными как род внутренней команды. Все подводило философа к размышлению над «особой», «роковой ролью моральной идиосинкразии» в истории европейской цивилизации. В результате Ницше приходит к признанию, что «при сравнении ценностей ценными считались самые противоположные вещи», что «существовало много таблиц благ и ничего ценного в себе». В свете этого низвергалась претензия морально-христианской шкалы ценностей на абсолют. Анализ же ее становления как определяющий ведет философа в глубь веков и подводит к признанию извечной, заложенной в естестве человеческой природы, энергийной праосновы перспективных оценок. В зависимости от активности или ослабленности энергийного потенциала жизни различаются, по Ницше, две шкалы ценностей жизни: атональная и дезагональная. Принципиальной основой атональной шкалы выступает «психология оргиазма» как бьющее через край чувство жизни, в котором даже страдание действует как возбуждающее средство. Атональность, считает философ, — господствовала в построении шкалы ценностей жизни в аристократической Греции, символом которой выступает «агон». Это подтверждение жизни даже в самых непостижимых и суровых ее проблемах, чтобы наперекор ужасу и состраданию быть самому вечной радостью становления, той радостью, которая заключает в себе также и радость уничтожения. Сущностным выражением этой атональности как «основного факта эллинского инстинкта», его «воли к жизни» служили дионисийские мистерии. Что гарантировал себе эллин этими мистериями? Вечную жизнь, вечное возвращение жизни, торжествующее «да» по отношению к жизни наперекор смерти и изменению. В них придается религиозный смысл глубочайшему инстинкту жизни, инстинкту будущности жизни, вечности ее. Самый путь к жизни, соитие, понимается как священный путь. В учении мистерий освящено страдание: «муки роженицы освящают страдание вообще, всякое становление и рост, все гарантирующее будущее обусловливает страдание». Все это означает слово Дионис. Дионис олицетворял смысл, сущность мифологизированного бытия древнего грека как невинная полнота жизни.