— Я думал, у вас корабль большой, — не удержался я.
— Сверхмалые корабли позволяют пилотирование в одиночку, — сказал Стась. — Без расчетных модулей, понимаешь?
Я вздрогнул. Я как-то даже и не подумал, что если у Стася свой корабль, то там должны быть «мозги в бутылках»!
— У меня нет расчетных модулей, — мягко сказал Стась. — Расслабься… В случае необходимости можно подключить несколько человек в поток, но обычно в этом нет нужды. Чем меньше размер корабля, тем проще математический аппарат навигации в канале.
В корабле открылся люк. Мы вошли в крошечную шлюзовую, Стась немедленно закрыл люк, повертел головой — на стенах стали оживать какие-то приборы. И впрямь у него радиошунт.
— Комфорта не обещаю, но зато скроемся, — сказал Стась. — Так, что бы придумать с твоим другом…
— У вас есть приборы, чтобы проверить его мозг? — спросил я.
— На предмет работы в потоке? — спросил Стась.
Я кивнул.
— Тиккирей, наше время, вероятно, крайне ограниченно… — начал Стась. Потом махнул рукой и понес Лиона в одну из дверей.
Там оказалась рубка — тоже маленькая, с тремя креслами перед пультом. Сзади, за креслами, было небольшое помещение, даже не отделенное стеной. И в нем — два полупрозрачных цилиндра темного стекла, со знакомыми кроватями внутри. Меня сразу пробило дрожью.
— Извини, но это наиболее простой способ диагностики, — буркнул Стась, открывая один цилиндр и укладывая туда Лиона.
Достал кабель и вставил Лиону в нейрошунт.
Я молча ждал, глядя на друга и кусая губы. Он мне еще завидовал, что я побывал в потоке, дурак!
— Иди сюда, Тиккирей, — позвал меня Стась. — Гляди…
У изголовья кровати светился маленький экран. Я ничего не понял в символах, и Стась объяснил:
— Его мозг работает, Стась. Я не рискнул бы назвать это потоком, ведь он работает изолированно, но структура очень похожа на потоковые вычисления.
— А что он считает?
Стась пожал плечами: — Если бы знать… сейчас промерим нагрузку…
Его пальцы заскользили по сенсорам.
— Хорошо считает, — с некоторым удивлением сказал Стась. — Ого, глюкоза как упала… твой друг очень занят сейчас… Понимаешь, Тиккирей, человеческий мозг любит работать. Любит думать. И при работе в потоке отдает все свои ресурсы на обработку данных, но беда в том, что никаких решений при этом не принимает, и те области, что отвечают за процесс целеполагания, оказываются излишними. И начинают отмирать как ненужные, перестраиваться… Дьявол!
Он замолчал, глядя на цифры.
— Что случилось? — жалобно спросил я.
— Тиккирей, это не просто поток, это водопад какой-то…
— Ему плохо?
— С ним совсем беда. — Стась взял меня за руку. — Он работает на три порядка интенсивнее, чем в потоке… ну да, ему ведь не нужно обмениваться информацией с внешним миром… Тиккирей, через несколько часов твой друг будет беспомощен, словно человек после двух-трех лет в потоке.
— Капитан Стась…
— Тридцать лет, как Стась. Тиккирей, я не знаю, что делать.
— Его можно остановить? Усыпить?
— Он и так спит, Тиккирей. Чтобы прервать работу мозга, его придется убить.
— Анабиоз! — закричал я. — У вас есть камера?
— Есть. Но к анабиозу готовят около суток. Его нельзя замораживать.
Я и сам понял, что сказал глупость. Чтобы человек выжил в анабиозе, чтобы не лежал «с льдинками на глазах», надо связать всю воду в организме, соединить ее со специальными добавками.
К анабиозу готовятся часов двадцать, не меньше.
— Так что же, он станет дебилом? — спросил я.
— Он станет таким, как это нужно Инею. — Стась выпрямился, развел руками. — Это что-то другое. Изменение сознания, близкое к потоковому, Но другое.
Я погладил Лиона по руке. Посмотрел на Стася. И сказал:
— Включайте его в поток. И нагружайте расчетами. Какими угодно.
— Что? — Стась нахмурился.
— Может быть, одна задача вытеснит другую?
Стась прищурился. Посмотрел на Лиона. С легким сомнением.
— А если это его убьет? Ты готов решить за своего друга?
— Готов, — сказал я, и это было самое трудное слово, которое я когда-нибудь произносил.
— Тиккирей, я ведь никогда не пользовался расчетными модулями… — Стась махнул рукой. — Сумеешь его закрепить?
— Наверное. Я сам так лежал.
Через несколько минут за Лионом закрылся прозрачный колпак. Стась уселся за пульт, небрежно подключил собственный кабель. Корабль будто вздрогнул — разом заработали все устройства, дремавшие до того момента. Глаза у Стася будто заволокло пеленой — сейчас он был кораблем, чувствовал каждый его блок, каждый кабель и процессор.
— Садись, пристегнись, подключи кабель… — медленно, с натугой произнес Стась. — Мы готовимся к старту, Тиккирей.
Я плюхнулся в кресло, немедленно начавшее подстраиваться под мое тело. Опустил страховочные ремни, тут же уплотнившиеся и спеленавшие меня. О том, как надо вести себя в настоящем пилотском кресле, я знал только из фильмов, но пока все получалось.
— Входи в сеть… — так же тяжело сказал Стась. — Я дам тебе внешний обзор, попробуй привыкнуть.
Поправив волосы, я подключил разъем. И шумно выдохнул, потому что передо мной распахнулся совсем новый мир.
Рубка корабля померкла, стерлась. Теперь я будто смотрел сразу во все стороны, поднявшись метров на десять над землей.
Видел и город вдали, и людей, медленно буксирующих к огромному пассажирскому лайнеру носилки. И другие корабли — мертвые, безжизненные.
А еще рядом было чье-то присутствие. Кто-то большой, дружелюбный и очень занятый… словно сгусток синего огня, пылающий на периферии зрения — на периферии, хотя я и мог теперь видеть во все стороны.
— Капитан Стась? — прошептал я. И понял, что говорю это не вслух.
— Да, Тиккирей. — Пламя стало чуть заметнее. — Я очень занят, просто осматривайся, хорошо?
Я осматривался. Я упивался происходящим. Это ничуть не походило на подключение к школьному компьютеру с его жалким десятком старых видеокамер. Там мир делался похожим на лоскутное одеяло. А тут — обрел цельность.
— Здорово… — прошептал я. И всполошился: — Стась, а Лион?
— Сейчас я его нагружу.
Успокоенный, я стал осматриваться дальше. Посмотрел вверх — и увидел высоко-высоко в небе зев гиперпространственного канала. Это был словно клочок абсолютной пустоты посреди вакуума.
Здорово…
— Если пассажирский корабль тоже вырвется с планеты, это будет большой удачей, — сказал Стась. — Новая статистика.
— Тогда я стану вам не нужен, — сказал я.
Стась ответил не сразу.
— Вот ты о чем…
— Ведь это правда? — спросил я. — И я, и Лион — мы вам нужны для изучения.
— Зачем бы тогда я стал подключать твоего друга в поток?
— Тоже… эксперимент.
Только здесь, в виртуальном пространстве корабля, я мог сказать Стасю эти слова. Лицом к лицу бы не рискнул. Не потому, что боялся… но не смог бы — и все.
— Тиккирей, — после паузы произнес Стась. — Наверное, с твоей точки зрения все выглядит логично и убедительно. Но это не так. Мы считаем, что в ситуации неопределенности надо совершать наиболее этичные поступки. Так уж повелось, что они оказываются и наиболее верными. Никто не собирается тебя изучать. И твоего друга — тоже. Если ты ответишь на ряд вопросов — нам это поможет. Не захочешь — твое право. Я доставлю вас на Авалон и помогу с гражданством. Вот и все.
И он исчез из моего зрения. Заблокировался.
Даже космические рыцари умеют обижаться.
Я с трудом ошутил собственное тело. Нашел рукой шунт, вынул кабель — голова отозвалась болью. Бросил взгляд на Стася — он смотрел в пустоту, его лицо подергивалось. Сейчас ему приходится готовить корабль к старту. В одиночку. Пусть даже он использовал, впервые в жизни, расчетный модуль. А ему еще приходится выслушивать упреки трусливого пацана.
Может ли такое быть — на самом деле, — что Стась готов помочь мне просто так? И помочь не так, как должны помогать друг другу честные граждане Империи, а больше? Неразумно, нелогично и бесполезно для всего мира!