А что касаемо влияния книг на будущие события, так ведь, господа хорошие, так и Ефремова обвинить можно в том, что по его вине… коммунизм не наступил. Дескать, показывал светлое будущее, звал туда, и вот мы, понимаешь, пришли, а кругом грязь, разложение и продажность. Ату Ефремова?
А заодно заклеймим Савченко, зароем Сапарина, поставим крест на Казанцеве! Ату их! Каленым железом выжжем все, что Стругацкие написали в начале шестидесятых. Вычеркнем «Плеск звездных морей» Войскунского и Лукодьянова, «Вечный ветер» Жемайтиса, «Гианэю» Мартынова… Очистим ряды! Как там у футуристов: «сбросим с парохода современности»? Сбросим! Правда, сбрасывать придется если не всех, то почти всех. Глупо… А связывать исход огромной войны с содержанием фантастической книжки, вышедшей несколькими годами раньше, — не глупо?
Так что беспочвенны обвинения, если разобраться всерьез, если взглянуть на мишень поближе.
Здесь, собственно, можно было поставить точку. Но не все так просто с «Первым ударом». Все-таки было в нем что-то, что выделяло его из длинного списка книг, что тайно принуждало кидаться и топтать. Противники могут назвать ворох причин, но, я уверен, никто из них не осмелится предположить, что у Шпанова, кроме социального заказа и кроме чисто конъюнктурных, могли быть и иные, более веские доводы написать именно такую повесть и на самом деле считать, что война будет быстрой и малокровной.
Я снова перелистываю «Первый удар». Названия населенных пунктов, детали сражений, количество самолетов… Передо мной словно бы и не повесть, а беллетризованный отчет о реальном походе! К чему такая точность в ура-патриотической книжке? Кажется, чего проще: сажай сталинских соколов на чудо-самолеты и вперед, на врага, да чтоб и в хвост его, и в гриву!.. Успевай лишь подвиги придумывать!..
Те, кто представляет Шпанова бездумным писакой, высасывающим свои опусы из пальца, заблуждаются сами и вводят в заблуждение других. Шпанов, военный по роду занятий, и в литературе оставался человеком в мундире — то есть отвечающим за свои слова. Поэтому он так точен в деталях: скрупулезно описывает фантастический бомбардировщик СБД, а путь эскадры советских самолетов можно легко проследить по карте, от пункта к пункту, из боя в бой, так что ничего фантастического и сверхъестественного в сюжете нет. Более того, при необходимости — Шпанов это вряд ли знал — реальная эскадра проделала бы аналогичный маршрут, не потеряв ни одного самолета. С одной оговоркой: если бы состояла из бомбардировщиков ТБ-7, которые начали разрабатывать тогда, когда писатель взялся за «Первый удар». Потолок ТБ-7 достигал 11 километров, дальность полета — 3 тыс. км, а бомбовая нагрузка — 4 тонны. Выдуманные Шпановым СБД имели почти такую же дальность полета (3,5 тыс. км), а вот бомбовую нагрузку лишь в 1250 кг. Правда, расчетный потолок СБД был гораздо выше, чем у реального бомбардировщика, — 14 км. Но эта разница на самом деле не имела никакого значения: и имевшегося запаса хватило на то, чтобы осенью 1941 года В. Молотов невидимым для немецких наблюдателей пролетел над всей Европой в Англию и обратно. А еще раньше, в августе, десять ТБ-7 совершили глубокий рейд на Берлин. Потери в этом рейде составили три самолета. Но что это были за потери? Один из-за нехватки горючего сел по ту сторону фронта, и его экипаж пробрался к своим без потерь в численном составе. Второй отклонился от маршрута и случайно напоролся на финские зенитки. И, наконец, третий был сбит… нашими же летчиками, принявшими ТБ-7 за немецкий самолет… Уверен, если бы этот полет был организован технически более тщательно, он завершился бы без единой потери с нашей стороны.
Августовский рейд ТБ-7 в миниатюре повторил сюжетную линию «Первого удара»: враг напал — и незамедлительно получил удар в самое свое сердце. Но на этом перекличка повести и реальности не ограничивается: совпадения следуют одно за другим.
…Среди удивительных предвидений событий, разбросанных по фантастическим книгам, немало «мин». В отличие от явных и понятных каждому технических идей (писали о ракетах — появились ракеты) «мины» многие годы могли оставаться невидимыми и вдруг в один из дней «взрывались»! Так было с романом В. Никольского «Через тысячу лет» (издан в 1927 г.), в котором точно назван год взрыва атомной бомбы — 1945-й. Так было со Свифтом, «открывшим» в «Путешествиях Гулливера» спутники Марса. А вот другой, уже малоизвестный пример. Американцы Ф. Нибел и Ч. Бейли в романе «Семь дней в мае», переведенном у нас в 1964 году, несколько раз упоминали, что в середине 70-х США и СССР будут противостоять друг другу в Иране. В реальности иранского конфликта не было, но была война в соседнем Афганистане. Учитывая небольшой разброс и в географии (соседние страны), и во времени (несколько лет), можно сказать, что попадание почти точное. А если приплюсовать сюда то, что в романе среди прочего говорится о запрещении в 1974 году нейтронной бомбы, то попадание еще и двойное.