Все.
Создается впечатление, что пишущие о Шпанове знают о книге нечто такое, что не знал и сам автор. Может, в этом «нечто» и заключена причина, по которой впала в немилость книжка?..
В. Ревич в статье «Перекресток утопий», а затем и в одноименной книге прошелся насчет «Первого удара»: как у Шпанова все просто и легко! Только, недоумевал критик, непонятно тогда, зачем в повести описана мобилизация — враг-то уже фактически разбит. Это недоумение простительно: В. Ревич смотрел на книгу с точки зрения литературоведа, а не историка. Для нас же упоминание в повести о мобилизации принципиально важно: оно вновь указывает на то, сколь верно Шпанов описал будущие события.
Потому что, по мнению Шпанова, разгром Германии не означал окончание войны. Он скорее ознаменовывал ее начало.
В директивных документах мая-июня 1941 года говорилось: «Не исключена возможность, что СССР будет вынужден в силу сложившейся обстановки взять на себя инициативу наступательных боевых действий» (выделено мной. — Я.Р.). Война готовилась, и это должна была быть война народная, ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ. Ибо несколькими годами раньше (в 1937 г.) Сталин объявил: «Война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран. И пусть не пеняют на нас господа буржуа, если они на другой день после такой войны недосчитаются некоторых близких им правительств». В «Первом ударе» так оно и было: советские летчики бомбят немецкие города, а немцы тут же поднимают восстание… против фашизма. Чушь, заметил кто-то из критиков. Заметил уже в наше время, словно в реальности советские самолеты и артиллерия не били по немецким городам и словно после этого советских солдат на руинах не встречали со слезами радости те, кому фашистский режим был ненавистен. Так что даже такие, казалось бы, одиозные фрагменты повести, как вооруженное восстание немецкого пролетариата, — отнюдь не преувеличение и уж тем более не чушь.
А теперь обратите еще раз внимание на высказывание Сталина. Он говорит не об одной стране, он пророчествует о многих странах «в Европе и Азии». Где опять-таки пролетариату поможет СССР.
Как?
Так же, как помогли в Западной Украине и Белоруссии, Молдавии, Прибалтике.
Мы уже говорили о совпадениях. Среди советских писателей не было нострадамусов, но само время заставляло их делать правильные прогнозы.
Пустой консервною жестянкой воды для друга зачерпнем и запасной его портянкой больную ногу обернем.
Под Кенигсбергом на рассвете мы будем ранены вдвоем, отбудем месяц в лазарете, и выживем, и в бой пойдем…
Это Константин Симонов, еще один разрешенный талант советской эпохи. Его стихотворение «Однополчане» ничем не примечательно — обычные фронтовые стихи, каких за пять лет написаны тысячи. Только вот написаны они… за три года до 1941-го. С кем, по мнению Симонова, мы могли воевать под Кенигсбергом, это понятно — с фашистами. Истина, не требующая доказательств. Но прочтите еще раз две последние строчки, а прочитав, ответьте: если речь идет о молниеносной малокровной войне (а про иную тогда и не говорили), то где должна проходить линия фронта через месяц после боев под Кенигсбергом? То, что не в Германии, это точно.
Можно посмеяться над амбициями Жириновского, мечтавшего омыть сапоги в Индийском океане. Но не в фантазии, а в самой что ни на есть суровой реальности к концу 1941 года советский солдат вполне мог зачерпнуть «пустой консервною жестянкой» воды из Ла-Манша… А маршал Жуков мог телеграфировать в Кремль о завершении операции «Гроза».
Про то, что Сталин готовился к агрессии против Европы, писали много, и повторять, скажем, версию Виктора Суворова я не собираюсь — не та задача. Я хочу обратить внимание лишь на то, как точно сюжет книги Шпанова повторяет секретный (секретный!) сталинский план войны в Европе, чье название копирует фамилию одного из главных героев повести — «Гроза».
Для начала войны нужно не так уж и много: скажем, провокация на границе и тут же, вместе с объявлением войны, — массированный налет на приграничные территории. Не исключая такого развития событий, доктор Й. Геббельс писал в дневнике: «Восточная Пруссия так насыщена войсками, что русские своими превентивными авиационными налетами могли бы причинить нам тяжелейший урон» (запись от 14 июня 1941 г., как раз в этот день ТАСС заявляет, что Германия соблюдает пакт…). Да, если бы в эти дни такой налет состоялся, спустя пару лет повесть Шпанова была бы переиздана как документальная…