— Веков не веков, а этот костыль, к примеру, тыщу лет в скале торчать будет и даже налетом не покроется, хоть и выкован смертными, а не этим хромым идиотом Гефестом. Вот так! Что, будешь сегодня клевать? — перешел Прометей к делу и кивнул на свой изодранный бок.
— Нет, — грустно покачал головой орел. — Врачи категорически запретили. Эскулап, как посмотрел мои анализы, сразу все мясное запретил. Диета!
— Да, обломился ты, значит, на свежую печеночку-то? Орел согласно кивнул, мол, чего и говорить, обломился, но формальности ради подрал-таки когтями Прометееву печень, не особо, впрочем, усердствуя. После чего уселся на валун, тяжело дыша.
— Одышка? Стареешь? — участливо спросил Прометей.
— Все мы стареем, смены нет, люди новых богов не придумывают, старых забывают, Правда, тебе беспокоиться нечего, ты-то себе бессмертие у смертных обеспечил…
— Может, махнемся местами? — предложил Прометей.
— Спасибо, я как-нибудь так, — отказался орел. — Что альпинисты-то сказали, как тебя увидели?
— Да чуть не подрались от огорчения. Их старший утверждал, что этот пик еще непокоренный, а тут я. Они посчитали меня каким-то альпинистом — отшельником, свихнувшимся от гордыни, но вымпел свой все-таки оставили.
Орел, смешно подпрыгивая, подбежал к трехцветному вымпелу, водруженному на вершине горы, схватил его клювом и сбросил вниз.
— Зря ты так, — укоризненно сказал Прометей. — Люди старались, в такую высь лезли…
— Вот весь ты в этом, Прометей! — перебил его орел. — Ничему не научился за столько веков. Глянь, что они с огнем, что ты у Зевса спер, начудили. Лесные пожары, горящие нефтевышки, огнеметы, шашлык на косточках, барбекю, тьфу, — сплюнул орел, вынужденный стать вегетарианцем. — Слушай, есть дело…
Прометей удивленно глянул на огромную птицу.
— Зевс решил простить тебя…
— Здрасьте, а побыстрее он это решить не мог?
— Не ерничай, садись, поговорим по-деловому.
Прометей решил, что прикидываться больше нет нужды, выдернул изъеденные ржой скобы из гнезд в скале и присел на камень рядом с птицей.
— В общем, ты знаешь, что там внизу творится, — заложив крылья за спину, орел начал мерить площадку шагами.
— Допустим.
— На Олимпе дела не лучше, интриги, разброд. Боги с людьми заигрывают…
— А я-то с какого боку?
— Тебя люди любят, — доверительно сказал орел, — ты их пахать-сеять научил, ремеслам разным. К тому же ты вроде как невинно пострадавший, а они таких любят особенно.
— Не тяни, пернатый, давай к делу…
— В общем так, если Зевс дарует тебе прощение, сможешь ты убедить людей, что пахать землю и ковать железо — хорошо, а торговать — не очень?
Прометей задумался:
— А для чего?
— Торгаши больно много на себя берут.
— Торгаши, это значит Гермес? То-то он мне вчера машинное масло для цепей предлагал в кредит. Нет, не мое, ну не мое это! — наконец сказал Прометей с досадой. — Интриги эти, семейные разборки. Есть ведь специальные богини по этой части…
— Ты так и не поумнел за столько лет, — покачал головой орел, — короче, Зевс предлагает тебе сделку. Соглашаться или нет — думай сам, нравится здесь торчать — на здоровье… Ладно, завтра загляну, а сейчас полетел, еще столько дел…
Мистер «Олимпия» занимался на тренажере у себя в пентхаусе, стены тренажерного зала были увешаны почетными дипломами, стеллажи уставлены кубками и чемпионскими поясами. Атлет не жалел себя, пот градом скатывался по его красивому телу. Когда огромная птица влетела в окно, он недовольно поморщился и пробурчал что-то насчет сетки от москитов, которую давно пора установить.
— Привет, Геркулес! — сказал орел, махнув крылом.
— Здорово, птица, — сказал мистер «Олимпия», вытирая пот полотенцем. — С чем пожаловал?
— Твой отец великий Зевс беспокоится, как у тебя идут дела?
— Передай моему отцу, что дела у меня идут превосходно, замечательно, просто великолепно! И еще передай, что я уже не маленький, что я давно вырос, мне почти три тысячи лет, и нет никакой необходимости постоянно контролировать меня.
— Твой отец любит тебя, — тихо сказал орел.
— Я тоже люблю своего отца, можешь сказать ему об этом, но у меня куча дел! Ты даже не представляешь себе, сколько у меня дел: на носу новый чемпионат «Мистер Олимпия», и мне отстаивать титул, а еще киносъемки, презентации, реклама…
— Послушай, Геркулес, скажи слово, и этот титул ты получишь немедленно. Разве твой отец — не верховный Бог? Разве не в его власти все происходящее на Земле?
— Как же, в его власти. Знал бы он, какие здесь интриги, какие бешеные «бабки» здесь кру… — Геркулес замолчал на полуслове, видимо, понял, что сказал что-то не то.
— Договаривай, не стесняйся, — предложил орел, внимательно разглядывая атлетическую фигуру богосына.
— А нечего мне стесняться. Скажи отцу, что я благодарен за его заботу, но всего привык добиваться сам. Пока, птичка…
Геркулес набрал номер и раздраженно кинул в трубку:
— Абонент «Меркурий». «Братуха, срочно свяжись со мной, есть срочное дело»! Подпись «Герк». Да, да, «Герк» от сокращенного «Геркулес». Передавать через каждые пять минут полчаса.
Геркулес бросил трубку и раздраженно прошелся по пентхаусу небоскреба, одного из высочайших в этом великом городе, и глянул в открытое окно. Пушистые кучевые облака сегодня были как раз чуть ниже окон его жилища. Правильно про них говорят, небожители…
— Мой любезный братец! — прозвучало с облака. Меркурий в легкомысленной гавайской рубахе немыслимой расцветки, в длинных до колен «бермудах», в шлепанцах с крылышками на босу ногу мягко приземлился и принял Геркулеса в объятия.
— Что за спешка такая, братец?
— Есть причина, — сказал Геракл и кивнул на супермодный диван в виде пухлых женских губок. — Садись, поговорим.
Меркурий воспользовался предложением и развалился, взгромоздив ноги на стеклянный столик. Скинув сандалии, Бог пошевелил пальцами ног:
— Устал, совсем замотался, столько дел. Да еще эта жара. Хоть в Австралию лети, там сейчас зима…
— Не до Австралии сейчас. Ко мне прилетал Орел!
— И что надо было этому прохиндею? — будто и не удивился новости Меркурий.
— А хрен его знает, выставил я его, не дав клюва раскрыть…
— Это ты зря, — сказал бог торговли, беря из вазочки со льдом и вкладывая в рот ярко-алую клубничку. — С этим типом надо держать ухо востро, тот еще наушник.
— Странно это, неспроста ведь прилетал, тем более сейчас. «Твой отец любит тебя», — передразнил Геркулес хриплый голос орла. — Эх, жалко я ему тогда шею не свернул, но я же не альпинист по этим горам чертовым лазить…
— По мифу ты ему шею свернул и Прометея освободил, — хмыкнул Гермес, — значит, так оно и было.
— Да, смертные, они такие доверчивые, их в чем угодно убедить можно. Но Орел — совсем другое дело…
— Это точно. — Меркурий быстро сожрал остальные ягоды, занычив золотую зажигалку со стола в карман «бермудов». — Только причин для беспокойства не вижу.
— Не видишь? Тогда посмотри на связки молний, что таскает всюду с собой наш папаша. Он с ними нынче вовсе не расстается.
— Подумаешь, молнии. Мои агенты запросто тебе ракету крылатую с ядерной боеголовкой достанут, было бы желание. Ты, Герк, не дрейфь и голову себе не забивай. Готовишься к чемпионату, так готовься. Я хоть всех кого надо подмазал, но форму все-таки держи. Помни, что от победы твоей много зависит, очень много. Мне нужен хороший повод и эффектный выход. Не понимаешь? Потом поймешь…
Орел дослушал разговор до конца, спрятал слуховой аппарат под крыло и, сильно оттолкнувшись мощными лапами, бросил свое тело в восходящий воздушный поток.
Кентавр повел ноздрями, учуял новый запах и пронзительно заржал. Кентаврихи, пасшиеся на лужке, немедленно встали в круг, оставив жеребят в центре. Но это был не соперник и не хищник. Орел, широко распахнув крылья, спланировал и ловко приземлился на большой валун.
— Приветствую тебя, любимец Зевса, — сказал он, почтительно склонив голову.