Росоховатский Игорь
Фантастика
Игорь Росоховатский
Фантастика
За открытым окном качались ветки сирени. Узоры двигались по занавесу, и мальчику казалось, что за окном ходит его мать. "Белая сирень" - ее любимые духи.
- Папа, мама вернулась.
Мужчина оторвал взгляд от газеты. Он не прислушался к шагам, не подошел к окну - только мельком взглянул на часы.
- Тебе показалось, сынок. До конца смены еще полчаса. И двадцать минут на троллейбус...
Он удобней улегся на тахте и снова уткнулся в газету.
Прошло несколько минут. Отчетливо слышался стук часов, и это было необычным в комнате, где находился бодрствующий восьмилетний мальчик. Взрослый повернул к нему голову, увидел, что сын рассматривает картинки в книжке, и успокоился.
- Папа, в газете написано про Францию?
Удивленная улыбка появилась на лице мужчины:
- Почему тебя заинтересовала Франция?
- Нипочему. О Гавроше там ничего нет?
"Вот оно что. Он прочел книгу о Гавроше", - подумал взрослый, удовлетворенный собственной проницательностью.
- В газете пишут, в основном, о последних новостях, о том, что делается в мире сейчас. А Гаврош жил во времена Французской революции. К тому же, это лицо не настоящее, а вымышленное - из книги Виктора Гюго.
Заложив пальцем прочитанную страницу, мальчик закрыл книгу и взглянул на обложку.
- Ну и что же, что Гюго. Гаврош все равно жил.
Взрослый приподнялся, опираясь на локоть. На его щеке краснел, как шрам, отпечаток рубца подушки.
- Не совсем жил, сынок. Как бы это тебе объяснить... Были, конечно, такие мальчишки. Но Гаврош, каким он показан в книге, жил лишь в воображении писателя. Гюго его придумал.
Он умолк, считая объяснение исчерпывающим.
- Видишь, как ты сам запутался, папа, - с досадой проговорил мальчик. "Жил, но не совсем". Просто ты, слабо разбираешься в некоторых вещах.
"Он повторяет Зоины слова", - подумал мужчина и с некоторым раздражением произнес:
- Конечно, я ничего не смыслю в истории и книгах. Я никогда не был мальчишкой и совсем забыл, что яйца должны учить курицу.
- Ты просто забыл, как был мальчишкой, - слова звучали примирительно. Маленький человек решил, как видно, быть терпеливым и снисходительным, вспомнив, что его завтра могут не пустить в кино. - А Гаврош жил во Франции. Там есть еще такой город Париж...
- Столица, - подсказал взрослый.
Мальчик внимательно посмотрел на пол, будто там он мог проверить слова отца.
- Пусть будет столица, - согласился он. - Но это неважно. Важно, что там была Коммуна.
Его глаза сузились, напряженно вглядываясь во что-то. Взрослый посмотрел туда же, но ничего не заметил.
- Этот Гаврош был вовсе не из книги. Он жил в рабочем предместье. А уже оттуда попал в книгу. Он любил бродить по берегу реки...
- Сены, - подсказал мужчина, но мальчик не слышал его слов.
- Там была каменная лестница, по ней он спускался к самой реке. Его встречал рыбак с длинными усами и в шляпе, похожей на старую кастрюлю без ручек...
"Фантазирует, - улыбаясь, думал взрослый. - Но откуда такие подробности: каменная лестница, старая шляпа с заплатами..."
- По реке плыли груженые суда, - продолжал мальчик, время от времени поглядывая на одному ему видимую карту с лесом и парками, отчетливо выделенными узором ковра; с прохладными озерами, притаившимися в выщербинах паркета. Тень от письменного стола, которая обычно определяла границы большой, темной и угрюмой страны, сейчас была главной буржуйской площадью. Тень от ножки торшера обозначала реку.
Это была особая карта, где город в один миг мог превратиться в государство или в океан, озеро - в дом, река - в улицу или одновременно быть и рекой и улицей.