Случайные пары, проплывавшие мимо Нико, чувствовали тяжкую вибрацию воздуха и спешили подальше. Некоторые оглядывались.
— Он никогда ей не скажет, ни за что, — сказал Паташон.
Ему надоело смеяться над Нико, и он пошел в уборную.
— Надо танцевать, — сказала Анна, и мы с ней почти сразу оказались в самом центре площадки.
Она танцевала не очень хорошо, делала некстати строгое лицо, кусала губы и к тому же пыталась вести. Я сильнее сжал ее талию пальцами здоровой руки. И почувствовал, как сильно она дрожит.
— Идемте к вам. Сию минуту, а то я не смогу. — Она остановилась и поглядела на меня с вызовом.
— Пойдем, — сказал я. — Это недалеко.
Первое, что сделал агент Ковальский, закрыв дверь каюты на ключ, — выскользнул из куртки смокинга. Куртка упала на пол, раскинув рукава в пьяном жесте. Вся она была в пятнах от ликера, а атласный лацкан в двух местах пострадал от зажженной сигареты, словно смокинг пытали.
Хохотнув, Ковальский наподдал ногой, и куртка отлетела в угол, легла неопрятной тряпкой.
— Ты в самом деле пьян? Или нанюхался?
В углу каюты, в кресле, сидел буфетчик и держал на коленях большой пистолет.
Ковальский улыбнулся:
— Какая встреча! Хотите выпить? А у меня до вас дело. Я, видите ли, истратил все запасы… ну, вы понимаете — чего. Шепнули — про вас. Заплачу хорошо. А вы как догадались о моей беде? Интуиция? Вы — телепат? А, ну конечно… вы живете в мире расширенного сознания! Ваш разум парит в сверхэкзистенциальном микрокосме прозревает тайны чужих астральных оболочек…
— Ты — дешевка, — сказал буфетчик. — Никакой ты не богемный ширяла. Ты — сыч. Зовут тебя Анджей Ковальский. Я знал о тебе раньше, чем ты взошел на борт.
— Интересно, — сказал Ковальский и облизнулся. — Только вы ошибаетесь. Микрокосм затуманен. Осмос атакует…
Буфетчик смотрел на него тускло.
В своих владениях, за стойкой, он казался затюканным, прибитым типом, этаким маленьким пескарем с выпученными от постоянного испуга глазами.
Теперь же с неприятным удивлением Ковальский видел перед собой грузного, по-видимому, очень сильного мужчину с крепким подбородком.
— Ты идиот, — сказал буфетчик.
— А вы — сердитый сукин сын, — парировал Ковальский. — Не хотите продавать — не надо. Найду в другом месте.
— Про тебя говорят, что ты — упрямый псих, — сказал буфетчик. — Так и говорят — псих. Прямо сейчас тебя убить? Мне ничего за это не будет.
— Вы хотите меня астрально уничтожить? Это скучно! — В голосе Ковальского прозвучало самое неподдельное изумление.
— Ты знаешь, что это такое, придурок?
В руке буфетчика медно блеснул маленький жетон с гравировкой и номером.
— Видишь это? Ты — фуфло. Я — сотрудник контрразведки. Понимаешь, придурок, разницу? Я буду продавать героин тоннами у тебя под носом, а ты и другие неудачники вроде тебя — на версту ко мне не подойдете. Можешь проверить, если хочешь. Давай, проверяй, недоносок. Тебя сразу уберут. Ты никому не нужен.
— Ч-черт! — сказал Ковальский.
— Ого! Да ты не такой тупой… Ладно, умник. Сядь, порукоблудствуй. Я ведь к тебе за удовольствием зашел. Посмотреть на твою рожу поганую, как она вытянется… Я доволен. Поимел тебя, как девку.
Буфетчик встал и подошел к двери.
Ковальский задыхался. Он не испытывал ненависти к этому человеку — просто ему казалось, что буфетчик выпил весь воздух в его каюте, и если он уйдет так просто, то останется вакуум, в котором он, Ковальский, погибнет, едва закроется дверь.
От буфетчика волнами исходили животная злоба и мощь. Он не повышал голоса, не делал резких движений, и от этого стоять рядом с ним было даже страшнее.
Буфетчик сказал что-то, Ковальский не расслышал и переспросил:
— Что?
— Дверь отопри!
— Сейчас, — пробормотал агент и подумал: «Какой же он все-таки здоровый… Удивительно даже!»
— Понимаете ли, — сказал он растерянным тоном и опять облизнулся, — вы все-таки недооцениваете угрозу осмоса. Постичь ее можно только вне границ разума, оттолкнувшись от колеса Сансары… Мы живем в мире символов и предзнаменований, и наша странная дерганая музыка, и наша болезненная поэзия, больше похожая на шаманские выкрики, — все это лишь результаты контузии от взрыва какой-нибудь неизвестной звезды…
Разболтанной походкой Ковальский подошел к буфетчику вплотную, извиваясь протиснулся мимо, встал у двери.
Сказал:
— Одну минуту, — и сделал вид, будто ищет в кармане ключ.
— Так. Да, все именно так, — сказала Анна.