- А что с ним будет? Он у нас теперь круглосуточный.
- Удобно, – сказала Лена и взяла Петра Ивановича под руку, - Зайдем за шампанским. Там же можно купить приличное шампанское?
- Конечно…
Они пошли по бульвару. Она слева, держась за его руку и чуть наклонившись к нему, что-то говорила о гениальной книге малоизвестного автора с незапоминаемой фамилией. Он шел ровно, словно только что наутюженные штаны и казалось, он теперь немного выше ростом. Каблуки Лены вязли в гранитной щебенке, она смеялась и тащила его прочь с бульвара на асфальт тротуара через дорогу. Ему стало неловко.
Ему было неловко и в универсаме, когда она расплачивалась за неприлично дорогое шампанское и горку деликатесов, мимо которых он и по праздникам проходил, не задерживаясь и стараясь не вдыхать аромат. Он попытался достать бумажник на кассе, но Лена посмотрела строго и оттерла плечиком в сторону: - Складывай в пакет давай.
Всю дорогу до дома Лена шутила и называла его Таранькой.
- А вот какой этаж, убей - не помню, - сказала она в подъезде, - Донесешь?
Петр Иванович на секунду замешкался, и потянул руки к ее талии.
- Шучу я, Таранька! - крикнула она и побежала по лестнице вверх. Как девчонка совсем.
- Третий, - крикнул Петр Иванович ей вслед, - Пятьдесят пятая квартира!
Он догнал ее на втором этаже. Здесь уже полгода не горела лампочка. Развернул к себе и взял за руки. В темноте ее лица не разобрать, но ему не нужны были ни лампы, ни солнце, чтобы видеть все. Он вспомнил эту ее улыбку. Он теперь вспомнил все.
- Ленка… - выдохнул он.
- Не надо, Петя, - тихо сказала она и легонько толкнула в грудь.
Он сделал шаг назад и отпустил ее руки. Ему снова стало неловко.
А она тихо засмеялась и пошла наверх.
Дверь заскрипела, пропуская их в темное тепло.
Она со смехом ввалилась в квартиру, он сзади протянул руку, и привычным движением зажег свет.
- Ух ты, как тут у тебя! – сказала Лена.
- Как?
- Не знаю… Словно в прошлое попала.
Она пробежалась взглядом по обоям под кирпичную стену. Тронула медные завитки светильника и потрепала тонкими чуткими пальцами загривок фарфоровой собачки на телефонном столике. На кончиках пальцев осталась пыль. Стряхнула, как брызгают водой, и подняла на Петра Ивановича задумчивый взгляд. И тут же рассмеялась легко: - Расслабься, Плещев! Мне у тебя нравится. Ты проходи, а мне позвонить надо кое-кому. Ну и руки помыть…
И вытолкнула из прихожей. Даже не дала помочь снять плащ.
Он прошел в гостиную, встал посредине, под люстрой и посмотрел на свое жилище. Слева направо, не пропуская ни одной детали. Глазами Лены. Все, что вчера еще так нравилось своим привычным удобством и простотой, выглядело жалко и запущено.
- Пора делать ремонт, - подумал Петр Иванович, - Вынести все к чертовой матери и купить новую мебель…
Он вздохнул и занялся наведением лоска. Для начала убрал следы холостяцкой жизни. Носки под диван, журналы в шкаф, мусор, объедки вчерашние хоть бы и в этот пакет – завтра разберусь. Подтянул поближе к дивану массивный журнальный столик. Водрузил в центр шампанское и закуску. Два бокала и приборы. Прислушался. Слов было не разобрать, но судя по интонации, Лена с кем-то ругалась. До него доносились отдельные слова: - Какого… битый час… а теперь ты… Он покраснел. Схватил пульт с дивана и включил телевизор.
- Ого! У тебя уже все готово, - сказала Лена с порога. Она прошлась по комнате, тронула корешки книг и села на диван, - Ну, Петя, открывай!
Петр Иванович мастерски открыл шампанское. Без хлопка.
- За встречу!
- Ура!
Пузырьки зашипели в носу. Петр Иванович мотнул головой, засмеялся и допил до дна: - Ух! В носу жгло.
- Принести бы водки, да неудобно, - подумал он, - Невесть, что подумает…
Он наполнил бокалы.
- Петя, а ты помнишь Надю? – спросила Лена.
- Мою соседку?
- Да, - сказала Лена и пригубила шампанское.
Конечно, он ее помнил. Вернее, только что вспомнил. Как и многое в этот вечер. Надя Михайлова. Ленкина школьная подружка, она и принесла тогда ту записку от нее. Через полгода, как он бросил институт. Он тогда уже работал. И все еще с ума сходил от горечи и разочарования. Хотелось сломать, разбить все. Казалось, что весь мир его предал. А тут эта записка от нее. Смешная, трогательная. Но было слишком поздно. А Надя? Они продали квартиру в начале девяностых и переехали на окраину. Вроде бы в Митино.
- Ну, и как она?
- Надя умерла в прошлом году, - сказала Лена.