— Подождите, подождите. Тут есть рациональное зерно. А если вот так?
Через два часа Юрий Евгеньевич поднялся из-за стола и с уважением и некоторой завистью посмотрел на лист бумаги, на котором Виктор Николаевич заканчивал вариант новой компоновки. А тот, оторвавшись от листа, еще раз взглянул на плод их коллективного творчества и грустно засвистел:
— А теперь, коллега, нас ждут неприятности. Претворение в жизнь новой идеи сопряжено с ними. Без командира лодки у нас ничего не выйдет. Думаете, он поддержит?
— Поддержит, — неуверенно сказал Доватор.
— Зеленый вы еще. На него тоже жмут сроки. Ну ладно, пойдем.
Колесо времени, похожее на колесо старых пароходов, поскрипело и повернулось, и начались хождения. Юрий Евгеньевич даже подумал, что, знай он заранее, сколько их будет, дерзкая мысль тронуть утвержденный во всех инстанциях вариант не шевельнулась бы в его голове.
В одном Юрий Евгеньевич оказался прав: командир лодки посопел над чертежами, выслушал аргументацию, поглядел на лист с аксонометрической проекцией и сказал:
— Изящно вышло.
Кавторанг употребил слово, которое часто произносил Батя, и это было похвалой.
К счастью, почти все «инстанции» в этот момент находились тут же на Севере. У Доватора слегка перепутались в голове дни недели, но наконец последние бумаги подписаны. Оставалось немногое: начать и кончить и уложиться в те же самые жесткие сроки, которые отводились раньше на монтаж.
Теперь дни уже не путались, они сливались в один. Спор о том, умны или глупы дельфины, стал далеким и детским. Проблема, насколько тщательной должна быть уборка, тоже отодвинулась куда-то в дальний угол. Взаимоотношения с командой складывались примитивно просто: работали вместе и до упора, словно монтаж вообще был делом не завода, а самой команды. Так прошли три недели…
От крыльца видно море. От крыльца видны сопки, уже плотно прикрытые снегом. Доватор подумал, хоть здесь и мало солнца, зато лыжный сезон что надо. И сразу вспомнил Урал и то, как они с Батей идут вниз по вихляющей просеке.
Впереди белое полотно плотно окантовано соснами, и надо не прозевать поворот. Кренились лыжи, крепление врезалось в валенки. Внизу, повизгивая от нетерпения и страха, подпрыгивали одноклассницы… Впереди Батя. Снег за его спиной вскипает буруном. Доватор догоняет его по уже проложенной лыжне, чуть поворачивает в сторону, и потом они идут рядом по пологому склону.
— Почему вас так давно не было видно, Юрий Евгеньевич? — Доватор повернулся. Татьяна Сергеевна старательно постукивает по крыльцу сапогами, сбивая подтаявший снег. — Вы сегодня отдыхаете?
— Отдыхаю.
— Тогда идемте. Лялька очень интересуется, когда же наконец придет лейтенант Юра, которого Булька укусила. Алексей тоже… А вот и он, легок на помине.
— Юрий Евгеньевич, здравствуйте. Юрий Евгеньевич, выручайте.
— Попробую.
— Давайте сразу в Дом офицеров, я один с декорациями зашиваюсь намертво.
— Алеша, имей совесть.
— Мам, имею. Мы пойдем, мам.
— Это уж как Юрий Евгеньевич.
— Идем, Алеша. Только учти, из меня лишь подмастерье.
— Жду ужинать. Алеша, проследи.
В комнате пахло красками. На подрамнике загрунтованное полотно, набросок углем.
— Говоришь, один работаешь, а тебе милая девушка помогает, — Юрий Евгеньевич кивнул на холст.
Алексей вздохнул и повернул подрамник к стене:
— Помогает или мешает…
— Не ты первый, не ты последний этот вопрос решаешь. Поссорились?
— Не знаю…
— Какие нужны декорации?
— К «Ромео и Джульетте», — грустно сказал Алексей.
— Ага. Венецианское небо и берег моря. Каравеллы с гнутыми носами и на форштевне богиня, вырезанная из бревна, с лицом… — Юрий Евгеньевич кивнул головой в сторону перевернутого подрамника.
— Грандиозная идея! Ведь она, — теперь Алексей кивнул в сторону перевернутого подрамника, — играет Джульетту. Ромео идет по набережной, и ему всюду чудится ее лицо.
Пахло красками. Рука отвыкла от кисти, но постепенно Юрий Евгеньевич втянулся в работу. Говорить не хотелось. Юрий Евгеньевич посмотрел на часы. Уже одиннадцать вечера. Алексей вздохнул:
— Ну и попадет мне от мамы. Домой, и обязательно к нам.
По лестнице поднимались медленно. На площадке темно, но Алексей ловко попал ключом в замочную скважину, распахнул дверь:
— Проходите, Юрий Евгеньевич.
— Проходите, Юрий Евгеньевич, — эхом прозвучало из глубины квартиры. — Алексей вас совсем замучил.
Доватор вошел в переднюю, и в это время с площадки раздалось чуть слышное: «Алеша».