А в конце своей речи Адриан ответит на давнее обвинение в сговоре с Кукловодом. Верно, он дал некоторые обещания графу Шейланду — затем, чтобы в будущем получить контроль над Предметами. Но любой разумный правитель сделал бы то же самое! Не только право, а и долг владыки — заполучить и использовать во благо империи такой могучий инструмент, как Священные Предметы. Минерва и Ориджины то и дело применяют первокровь, которая досталась им по случайности. Адриан же планировал не случайное и единичное, а массовое системное применение Священных Предметов — ради процветания всего Полариса. Для этой цели и понадобился договор с графом Шейландом. Увы, граф Шейланд обманул Адриана и повел собственную игру. Увы, герцог Ориджин не разобрался в ситуации и поднял мятеж. Ни то, ни другое — не вина владыки. Адриан виновен лишь в одном: что был готов на все ради империи Полари!
— Блестящие слова, владыка! — вырвалось у профессора во время репетиции речи.
— Я полагаюсь не только на ораторское мастерство, — отметил Адриан. — Попрошу вас записать несколько бесед с моими гостями, которые скоро прибудут.
Так Олли узнал о втором козыре Адриана. В ходе тайных кулуарных переговоров Адриан предложил представителям трех земель и Церкви Праотцов то, от чего они не смогли отказаться. Он пообещал упразднить Великий Дом Ориджин, а герцогство разделить на части и раздать своим сторонникам. Графство Лиллидей вместе с древней столицей отойдет братьям Нортвуд. Беломорье присоединится к Закатному Берегу, генерал Хорис получит титул графа. Священная Первая Зима с Собором Агаты и гротом Косули достанется Церкви Праотцов в лице приарха Амессина. Графство Майн и долину Близняшек получат шаваны из Холливела. Чтобы никто из сообщников не вздумал его предать, Адриан записал беседу с каждым на устройство. Если внезапно победит герцог Ориджин, он получит по почте цилиндр с записью — и отомстит недругам. Сподвижники Адриана проголосуют за него, либо умрут.
Таким образом, за владыку Адриана отдадут голоса: Земли Короны, Южный Путь, Литленд, Нортвуд, Закатный Берег, Холливел и Праотеческая Ветвь. В выборах участвуют шестнадцать субъектов: четырнадцать земель и две Ветви Церкви. Адриан получит голоса семи из них. Он может проиграть выборы в единственном случае: если все девять оставшихся единодушно поднимут флажки за иного кандидата. Но это совершенно невозможно! Ориджин будет голосовать за герцога Эрвина, Шиммери — за своего короля, Минерва — за себя.
Вот почему Адриану гарантирована победа.
В третьем часу пополудни заседание продолжилось. Лорды встали перед вопросом: чем заняться? Нынешняя повестка исчерпана, выступление первого кандидата назначено на завтра. Перенести речь Эрвина на сегодня — означает ограничить его во времени и ущемить по сравнению с другими кандидатами.
Первый секретарь почтительно обратился к герцогу:
— Ваша светлость, Палата не может настаивать на вашем выступлении сегодня. Будьте добры, решите по своему усмотрению. Если желаете выступить завтра, согласно регламенту, — нынче я закрою заседание.
— Одну минуту, баронет. Позвольте подумать…
В обеденный перерыв профессор Олли проверил качество записей — оно оказалось вполне приемлемым. Ученый успокоился и ощутил некоторый интерес к событиям в зале. После обеда он поручил Элис обслуживать устройство, а сам присмотрелся к лордам. В первую очередь нашел глазами четверых кандидатов. Адриан, как всегда, держался невозмутимо. Минерва сильно волновалась, теребила бумаги на столе, покусывала кончик пера. Пророк с благосклонною улыбкой наблюдал за всем происходящим. Казалось, он пришел не столько ради выборов, как для развлечения. Ну, а герцог Ориджин… на его лице появилось странное выражение: не то азарта, не то куража.
— Позвольте подумать…
Северянин обменялся несколькими фразами со своим вассалом — генералом Стэтхемом. Дав ответ, Стэтхем кивнул. Тогда герцог покосился сестру — леди Иона тоже ответила кивком. Ориджин поднялся:
— Я буду рад выступить сегодня.
Дориан Эмбер склонил голову:
— Прошу, милорд. Трибуна ваша.
Герцог взошел на трибуну, Элис поправила раструб устройства и включила запись. Окинув зал орлиным взглядом, северянин начал:
— Милорды и миледи, мои друзья и недруги. Не вижу смысла откладывать речь, ибо она коротка. Я не приготовил никаких сюрпризов: подпольных интриг, листовок с громкими словами, вопящих толп. Я — таков, каков есть, и не собираюсь прикидываться кем-либо иным. Люблю Праматерей и ненавижу зло. Чту древний закон, презираю лицемерие и подлость. Готов сражаться за то, во что верю, и за тех, кого люблю. Два года на ваших глазах я делал именно это. Вряд ли стоит тратить много слов, чтобы передать простейший факт: я — внук Агаты.