— Ты все предусмотрел, любимый.
И в эту минуту крепкий черный чай, наконец, сделал свое дело. Златая Грива очнулся от дремоты и вспомнил важное.
— Владыка, позволь сказать. Я кое-что видел глазами Птахи.
— Вам лучше уйти отсюда, — сказала наставнику Элис Кавендиш.
Стоял уже глубокий вечер. Заседание давно окончилось, за окнами стемнело, зал осветили искровые огни. Но никто из лордов не собирался уходить. Долго обсуждали положение, разбившись на группы, а затем, будто так и нужно, принялись устраиваться на ночлег. Даже сторонники Адриана — Морис Лабелин, герцог Литленд и прочие — почему-то не последовали за владыкой, а остались в осажденной Палате.
Баронет Эмбер взял на себя роль хозяина:
— Господа, с гордостью скажу: для меня большая честь — организовать первое в истории заседание Палаты с ночевкой.
Он раздал распоряжения слугам. Уютный зал отдыха на втором этаже отдали для ночлега дамам, а лордам устроили места в зале заседаний и на балконах. Приготовили и подали ужин, в щедрых количествах сварили чаю, поскольку ночь обещала быть холодной. В качестве спальных мест составили кресла по два, застелили скатертями вместо простыней. На роль одеял подошли плотные шторы, а также накидки и плащи. Дыру в стене заложили камнями — не без помощи Перчатки Могущества. Эмбер с видимым удовольствием опрашивал лордов: «Удобно ли вам в нашей гостинице? Если чего-либо потребуется — не стесняйтесь просить».
Николас Олли смотрел на эти приготовления и все не мог поверить. Только когда сам король Шиммери растянулся на креслах, поставив рядом бутылочку вина на случай ночной жажды, — профессор сказал:
— Ради всех Праматерей, они действительно ложатся спать!
Ученый не знал, чему удивляется сильнее: тому, что никто из лордов не склонил колено перед владыкой, или этому странному домашнему уюту, царившему в осажденной Палате.
В отличие от профессора, Элис питала не удивление, а детский восторг. Самые могущественные люди мира — графы, герцоги и даже король! — укладываются спать всей толпой, точно студенты после гулянки. И сама Элис тоже останется на ночь! Правда останется? Ну да, все верно, никто ее не гонит. Баронет Эмбер даже предложил ей перейти в дамский зал, и она возразила: «Спать возле императрицы? Нет, я не смею, лучше пойду в холл», — и тогда к приглашению Эмбера присоединилась графиня Шейланд: «Идемте же, сударыня, не стесняйтесь. Мы в осадном положении, не нужно никаких церемоний». Элис выдохнула: «Сию минуту!», — и обернулась к профессору с полным восторгом в глазах. Это не просто приглашение ко двору, а нечто в сто раз лучше — общее приключение! Ночь в осаде вместе с первыми людьми, живыми легендами Полариса!
Потом она встретила взгляд наставника и посмурнела. Сказала вполголоса:
— Вам лучше уйти отсюда.
Он ответил:
— А я хотел сказать, что это вы должны уйти.
Элис резко мотнула головой:
— Нет, ни за что. Завтра снова будет заседание. Один из нас должен остаться, чтобы обслуживать устройство. Вы — гений, ваша жизнь — сокровище. Прошу, не подвергайте себя риску.
— Вы молоды, — возразил Олли. — Мои открытия уже совершены, а ваши — еще впереди. К тому же, вы девушка.
— Какая чепуха! Остались Минерва и леди Иона, и дама из Дарквотера, и даже святые матери. Женский пол — не препятствие долгу!
— Все они — высокородные гордецы: готовы рискнуть головой, лишь бы не уронить себя. А вам нет нужды что-либо изображать.
Профессор искренне заботился о ней, но выбрал слова неудачно. Прозвучало как упрек низкому происхождению Элис. Она нахмурилась:
— Может, я и не дворянка, но я всей душой на стороне Минервы. А вы поддерживаете Адриана. Будет честно, если уйдете вы.
Баронет Эмбер откашлялся:
— Милая сударыня, хочу напомнить, что лорды вокруг вас укладываются спать. Боюсь, ваша чувственная речь служит им вместо колыбельной.
И правда: все ближайшие лорды забавлялись, наблюдая за нею. Элис покраснела, выронила извинения и убежала. А Олли перетащил кресло и расположился на ночь возле устройства, словно часовой.
Ему долго не удавалось уснуть. Сначала потянуло сквозняком, и кто-то позвал слуг, чтобы заткнуть щели. Потом баронет Эмбер выходил похлопотать, все ли в порядке у дам. Затем герцог Ориджин начал шептаться сам с собою, еще и показывал на дырку в стене — будто сам себе рассказывал, что случилось днем. Перебив его шепоток, заливисто захрапел ганта Корт. Баронет Эмбер снова украдкой куда-то вышел, по пути изрядно скрипнув дверью. Принц Гектор Шиммерийский очнулся от дурного сна, выругался: «Чертовы болотники!», приложился к отцовской бутылке…