И тут профессор понял, отчего не может уснуть. Всех явных сторонников Адриана — таких, как приарх, герцоги Литленд и Лабелин — первый секретарь разместил на ночлег на балконах. Там было комфортнее, чем в зале: теплее, уютнее, тише. А еще, туда вела скрипучая лестница. Нельзя незаметно спуститься с балкона и покинуть Палату. Потому профессор и не спал: напряженно ждал скрипа ступенек под ногами уходящих лордов. Он не мог решить, что станет делать, если все сторонники Адриана соберутся и уйдут. Следовало бы пойти за ними, но нельзя же бросить Элис и устройство! А если бы не было ни Элис, ни устройства, то все равно, по какой-то причине, ученому не хотелось уходить.
Внезапно он заметил, что баронет Эмбер все еще не вернулся в зал. Что, если он тайком покинул Палату? Быть может, он — скрытый агент Адриана? Разместил всех ночь, дождался, пока уснут, а затем вышел и подал сигнал на штурм? Ученому стоило бы встревожиться, однако он ощутил разочарование: баронет казался таким храбрым молодым человеком, а в итоге первым сбежал… Эх, молодежь теперь пошла, — с горечью подумал Олли, хотя был старше Эмбера всего лет на десять.
Но вдруг дверь открылась, Дориан Эмбер на цыпочках прошел через зал и наконец-то улегся на свое место. Вернув утраченную веру в молодое поколение, профессор успокоился и уснул.
За ночь никто не покинул здание Палаты.
В окрестностях не произошло ничего угрожающего. Попытки штурма не предпринимались. Кольцо молодчиков на ночь поредело: многие ушли спать в казармы. При желании, высокие лорды даже смогли бы прорвать блокаду силами своих гвардий. Это наблюдение ослабило тревогу и подняло настроение многим Представителям. После завтрака — весьма недурного, как для осадного положения, — баронет Эмбер пригласил лордов в зал.
Однако заседание сразу пошло сумбурно. Первый секретарь даже не успел зачитать дневную повестку, когда некто — кажется, герцог Фарвей — потребовал отказаться от повестки. Ситуация опасна, в пору думать не о выборах, а о выживании. Вместо выступлений кандидатов лучше посовещаться о том, как быть. Эмбер не успел отреагировать, как совещание уже началось само собою. Лорды стали выкрикивать идеи со своих мест. Представители Степи предложили прорваться с боем, раз уж враг поредел. Им возразили: «Прорваться — куда? Весь город под контролем Адриана!» Шаваны не оробели: «Захватим весь город! С нами Перст и Перчатка! Устроим выборы прямо во дворце!» Мать Алисия от имени Церкви Праматерей тут же запретила применение Перста (хотя не факт, что ее услышали). А приарх Амессин строго осудил саму идею кровопролития: «Милорды, оставьте мысли о войне! Вам нечего бояться, Церковь Праотцов гарантирует порядок в городе». Кто-то крикнул в ответ: «Это и пугает».
Наконец, первый секретарь завладел вниманием:
— Дамы и господа, я предлагаю все-таки последовать повестке дня. На сегодня назначена речь герцога Ориджина, которая вчера была прервана. Одним из главных предвыборных обещаний герцога является защита мира и порядка. Возможно, его светлость найдет что сказать и о нынешней ситуации.
Эрвин Ориджин бодро вышел на трибуну, а его адъютант раздал лордам брошюры.
— Милорды и миледи, надеюсь, вам спалось так же крепко, как и мне. Наше осадное положение наполняет меня не тревогой, а чувством гордости. Трудности нашей работы лишь подчеркивают важность решений, которые будут здесь приняты. Но я вижу, что некоторые из высоких лордов питают легкое беспокойство. Потому разделю свою речь на две части. Вторая будет посвящена моим планам развития образования, науки и искусства (которые вы также найдете в брошюрах). А в первой части речи — непосредственно сейчас — я опишу свои способы защиты мира и порядка на примере данного конкретного случая.
Полная тишина воцарилась в зале, лорды слушали с особым интересом.
— На данный момент армия герцогства Ориджин является сильнейшей в Поларисе. Однако войны последних лет убедили меня: невозможно добиться мира путем сражений. Когда меч становится главным способом навязывания воли, то вся политика переходит в чисто силовую плоскость: кто сильнее — тот и прав. Очевидно, что этот ведет не к миру, а к бесконечной военной эскалации. В частности, в Первой Зиме после битвы мы с герцогом Арденским подписали мирный договор — и вот, не прошло и года, как герцог Арденский нарастил войско и вновь угрожает нам расправой. Говоря проще: острый меч — это не ключ к миру. А что же тогда — ключ?
Северянин дал профессору время на смену цилиндра и продолжил:
— Тщательно изучив труды Светлой Агаты и Янмэй Милосердной, я нашел три мудрых совета о защите порядка. Я применил на деле все три, о чем сейчас и расскажу. Совет первый звучит так: «Сделай силу негодным инструментом». Правитель должен ясно дать понять, что никакие вопросы не могут решаться с помощью жестокости. Уступать агрессору нельзя — потому, что в этом случае он захочет повторить свое. В нашем случае, агрессию и шантаж применил герцог Арденский. И некоторые лорды Палаты, как я заметил, подумывают уступить ему. Как будущий император, я обещаю следующее. Каждый лорд, кто останется в Палате и примет участие в голосовании, получит мое уважение и защиту, и не подвергнется никаким гонениям, за кого бы он ни отдал голос. Однако любого, кто уступит угрозе Адриана и сбежит отсюда, я перестану считать полноправным лордом. Если этих людей так легко запугать, значит, страх для них важнее разума. Впредь я и буду обращаться к их страху.