— Уж простите, профессор: мы понятия не имеем, кто из нас главный. Не ждите позволения, а просто начинайте, когда вам будет удобно.
Элис приступила к делу, но от смущения выронила цилиндр, и тот укатился к ногам матери Орланды. Святая мать не пожелала нагнуться, считая это ниже своего достоинства. Ее помощница боялась цилиндра, как и всей искровой машинерии. А Элис не посмела подойти и взять, ведь цилиндр лежал у самой ноги — считай, под краем сутаны.
Герой будто не заметил затруднения — просто нагнулся и подал цилиндр студентке:
— Прошу, милая барышня.
Элис сочла нужным сказать:
— Я правда умею, клянусь вам!
— Никто не сомневается, — герой подарил ей улыбку.
Она успешно запустила устройство и предложила всем сказать по фразе. Каждый из священников выбрал строку из писания. Орланда процитировала Глорию — о ценности живого слова. Второй из Пяти вспомнил строки Эвриана про тернистый путь науки. Алисия сделала выпад против Амессина, отчеканив Вильгельминское табу: «Да будет проклят тот, кто силу Перста обратит…» Епископ в долгу не остался, ответил строками Агаты: «Знающий неизбежно принимает решение, и ничья воля не властна над ним, если знание его достаточно».
Ну, а герой сказал:
— Друзья, у меня радость: внучок родился. Глазки узкие, он же наполовину шаван. Воин Вильгельма растет.
Это было сказано без выпада, с иронией над самим собою. Напряжение между Алисией и епископом разрядилось.
Студентка включила воспроизведение, предупредив, что возможны визги, и нужно беречь уши. Визги, действительно, имели место. Второй из Пяти спросил, откуда они берутся, и профессор дал пояснения. Герой сказал со своей стороны:
— Я думаю, боги намекают, кто же из нас более святой. Мать Алисия, мои поздравления: у вас визжало больше других.
Чопорным Амессину и Орланде его шутки не всегда приходились по душе. Однако даже они понимали, что делает герой: разгоняет тучи, создает такую обстановку, в которой невозможно затеять яростный спор о вере.
Были заданы вопросы и получены на них ответы, каждый зритель удовлетворил любопытство. По просьбе Второго из Пяти был сделан еще один показ. Несмотря на визги и хрипы, служители церкви похвалили устройство. Все признали талант профессора, а герой отметил также и талант студентки.
— Перейдем к самому приятному, — он потер ладони. — К вопросу о будущем применении прибора.
Напряжение первых минут развеялось настолько, что ученый сказал напрямик:
— Признаться, для меня этот вопрос самый неприятный. Уже два вельможи твердо вознамерились купить изобретение. Я бы не хотел спровоцировать конфликт.
— Думаю, эти вельможи — миряне? — Благодушно, но твердо сказал Амессин. — Их цель — производство и продажа прибора. Интересы святой Церкви стоят выше, чем доходы каких-то дельцов.
— Ваша светлость, как же мой прибор способен помочь Церкви?
И тут, что любопытно, епископ польстил своей противнице — Алисии.
— Мы уже обсуждали этот вопрос, и мать Алисия высказала мудрое суждение. Прошу ее повторить его.
Алисия помедлила, не уверенная, что стоит посвящать мирян в дела Церкви. Но герой сделал приглашающий жест, и священница заговорила:
— Мрачные события минувшего года и две тяжких утраты, понесенных Церковью, пошатнули порядок. Нам не хватает сплоченности, прихожане теряются, слыша разные смыслы в речах проповедников. Необходимо как можно скорее дать людям единую правду, которая положит конец конфликтам. Но теологи еще не пришли к ее полному пониманию, потому мы решили начать с одной незыблемой истины, вокруг которой сплотятся все.
Она слегка кивнула Амессину, как бы смягчая жесткость слов:
— Применение Перстов — страшный грех. Табу Вильгельма должно соблюдаться.
Епископ продолжил ее речь:
— Однако все мы признаем, что сложная обстановка от многих требовала трудных решений. Не всегда Персты применялись по злобе. Часто к ним прибегали люди обманутые, либо отчаявшиеся, либо загнанные в тупик. Мы решили дать носителям Перстов шанс раскаяться. Кто придет к нам и падет на колени, и исполнит епитимью — тот будет прощен и очищен перед богами. А за головы тех, кто не сделает этого, мы назначим щедрую награду. Каждый, запятнавший себя грехом, так или иначе предстанет перед судом святой Церкви.
И вот теперь настал идеальный момент, чтобы описать один из подвигов героя.
Это случилось в Первой Зиме, как раз тем днем, когда Адриан рвал на себе волосы от досады, а Магда вела трудные переговоры со старшими ориджинскими волками. Герой тоже был приглашен на встречу, но опоздал. Он рассудил, что в замке имеется один человек, больше прочих достойный внимания.